Пять лет на острове Врангеля

Эскимосы, приходившие с севера, наблюдали с высот состояние моря и, по их утверждению, к востоку от острова Врангеля лед был легкопроходимым. Относительно состояния льда на востоке я получил уже 8 сентября сведения, которые точно подтвердили мои предположения. Павлов, вылетевший 3 сентября с острова Врангеля, прислал по моей просьбе с мыса Северного подробное сообщение с планом расположения льда у острова Геральд и в проливе между островами Врангеля и Геральд. К югу от острова Геральд отходила полоса битого разреженного льда. Севернее и восточнее острова Геральд лед имелся только отдельными небольшими сравнительно скоплениями, разделенными друг от друга расстоянием во много миль.

Павлов писал мне, что от острова Геральд до бухты Сомнительной и дальше на запад они шли на высоте 900 метров. К югу от Роджерса и на запад был виден очень тяжелый паковый лед. Таким образом то состояние льда, которое я рисовал себе на основании сведений, полученных от туземцев и личных наблюдений, подтвердилось разведкой, произведенной по моей просьбе Павловым.

Павлов имеет долгий опыт и вряд ли мог ошибиться. Последующие события с, «Челюскиным» и другими судами, зимовавшими на побережьи, целиком и полностью подтвердили наши соображения.

Во второй рейс самолет дополнительно завез нам заказанные нами продукты и забрал на обратном пути Красинского и Павлова с семьей.

Мы остались с Власовой. Кроме того, с нами были два свежих человека: радист Траутман и моторист Демидов.

Впереди — пятая зима.

Глава XXVI ПЯТАЯ ЗИМОВКА

На материк пошла телеграмма о том, что в случае неприхода судна мы с женой остаемся на пятый год. Одновременно намечалась организация самой зимовки.

Население острова, как было уже указано, уменьшилось на 11 человек. Среди уехавших был опытный промышленник Павлов, проживший с нами 4 года, помощь которого в трудную минуту бывала ощутительной. С нами были Траутман и Демидов, оба — впервые попавшие на север, да еще при таких трудных условиях. Это влекло с собой лишние тяготы. Нужно было постоянно думать о них и следить, чтобы они не зацынговали.

Со стороны материального обеспечения мы находились в еще худшем положении, чем в прошедший год.

На самолетах было привезено очень мало, населения же, вместе с нами, было 52 человека. У нас имелся достаточный запас муки, риса и масла. Мяса добыть можно было сколько угодно. Но особенно были плохи дела с топливом. Уголь отсутствовал совершенно. В прошлом году неподалеку была хоть кое-какая древесина. В этом году и ее не было. Места с большими запасами плавника находились далеко. До мест на северном побережье, богатых древесиной, было самое меньшее 60—65 километров. Возить дрова на собаках через хребты, да еще зимой, — дело почти неосуществимое. По южному побережью плавник был самое близкое в бухте Предательской — в 70—75 километрах от фактории. Хотя дорога морем легче, чем в горах, все же из-за частых ветров и пург и оттуда возить дрова трудно. Наконец, в прошлом году у нас был достаточный запас керосина, теперь же и керосина оставалось всего около 80 килограммов. Рассчитывать на керосин, как на отопительный материал, нечего было; его и для освещения хватит ненадолго. У нас, правда, было несколько тонн бензина, но использовать его для отопления надо умеючи. Поэтому, размышляя о топливе, я его во внимание не принимал.

Лишения в наступавшем году предстояли большие. Утешением было одно: при жесточайшей экономии, при установлении твердых норм на продукты питания, можно было… не умереть с голоду. И только. Скверно было с витаминозными продуктами. За исключением трех килограммов засахаренных лимонов, и то не менее чем трехлетней давности, у нас ничего не было. Я сообщил туземцам, что у нас витаминозных продуктов нет, и предложил им заготовить «нунивак» и другую траву, употребляемую как противоцынготное средство. Но главное — топливо. Прожить зиму без топлива трудно и в низких широтах. За полярным крутом топливо, как и продукты питания, является основой человеческого существования, а этой основы мы почти не имели.

Еще в телеграмме от первого сентября я писал, что в случае неприхода судна придется перебросить зимовку на север. Топливо было и на южном побережье, в бухте Предательской, но если там могло хватить древесины для топлива, то для постройки жилья материала не было совершенно. Чтобы перебросить туда зимовку, нам нужно было построить четыре юрты.

Несмотря на то, что юрты были запроектированы микроскопические, для них все же нужно было много плавника, необходимое количество которого мы могли найти только на севере. Как только улетели самолеты, я составил списки необходимых материалов для производства работ на севере. Демидов, по моему предложению, проверил большой лодочный мотор и подготовил его к длительной работе. Кроме того, я решил приспособить на кунгас прицепной мотор, дабы кунгас легче было буксировать. Это Демидов срочно сделал с помощью Старцева и Таяна.

Наш дом (осень 1933 г.).