Пять лет на острове Врангеля

Агры получились довольно хорошие, хотя и были очень малы. Если, скажем, я сидел у стола и работал, а Власовой нужно было выйти из комнаты или войти, то я должен был вставать и убирать стул под стол. Теснота досаждала и радистам, они часто раздражались, дело доходило до ругани, и мне приходилось мирить их, как маленьких детей.

С поселением в аграх мне пришлось ввести особые правила пользования ими. В аграх не разрешалось иметь дело с водой: мыться, стирать, что-либо варить или кипятить. Все это создает сырость, и стены, впитав влагу, быстро сквасятся, агра перестанет отвечать своему назначению. Было воспрещено курение. Оно быстро сделало бы воздух негодным для дыхания, а отсутствие топлива и необходимость беречь тепло не разрешали часто вентилировать воздух агры. Длительное же нахождение в атмосфере, отравленной табачным дымом, могло сказаться крайне отрицательно на физическом состоянии зимовщиков. Я сам перестал курить совершенно, как только были поставлены агры. Власова прекратила курение значительно раньше. Я пытался воздействовать и на Траутмана и Демидова в этом отношении. Демидов после обещания бросить курить не выдержал и двух дней, Траутман же с месяц не курил, а потом, как-то зайдя ко мне, объявил, что он больше терпеть не может и начнет курить. Несмотря на мои строжайшие запрещения курить в агре, эти великовозрастные люди, из-за отсутствия самодисциплины, пускались на школярский обман — курили в агре тайком от меня.

Старцев и Таяна жили в своих аграх так, как обычно живут эскимосы. Для них это было более привычно; кроме того с большим количеством детворы трудно было соблюсти правила, установленные мною. Не могли они также не общаться с приезжавшими на Роджерс туземцами, так как все они были в близком родстве друг с другом.

Построенные агры прекрасно сохраняли тепло. Еще не окончив полностью их сооружение, мы убедились в этом. За время, прошедшее до постройки агр, в наших комнатах на окнах намерзло много льду, и он не стаивал даже тогда, когда протапливали печи. Но как только агры были поставлены, окна сейчас же усиленно «заплакали», пришлось подставить банки и часто вытирать подоконники, чтобы на полу не образовалось лужи. Через два дня от наледей на окнах не осталось и следа. Окна и впредь были чисты.

Но как бы хорошо агры ни сохраняли тепло, к сожалению, сами по себе они тепла не вырабатывали. Поэтому, как только они были построены, встал вопрос об отоплении. Первое время, пока у нас был керосин, вопрос отопления агр разрешался крайне просто. Мы употребляли для отопления… пятнадцатилинейные лампы. От двух таких ламп в нашей агре, когда они горели, развивалось достаточно тепла для работы. Правда, температуры в агре были крайне неровные. В безветреную погоду, когда на улице тихо, в агре у потолка ртути поднималась до -20° по Цельсию, но положенный на пол термометр показывал -7—8°. Разница в температуре в градусах бывала обычна. В ветреные дни когда за стенами свирепствовала пурга и дом трясло как в лихорадке, в такое время, даже если лампы горели беспрерывно, термометр и у потолка опускался до плюс десяти и ниже градусов, а на полу в это время температура была, как правило, ниже нуля. Несмотря на то, что в агре было сравнительно тепло, на полу, под линолеумом, у нас постоянно был лед. Ходишь по полу, а он трещит, как будто какой-то шутник рассыпал под линолеумом жареный горох.

Автор на острове за работой по освобождению из льда бочек с горючим.

«Ламповый» вид отопления имел много недостатков. Как только лампы тушились, через полчаса, максимум через час, в агре становилось адски холодно. Собственно, этот недостаток свойственен ей. Для ее обогревания необходим очень небольшой источник тепла, но работающий по возможности беспрерывно. Лампы же мы принуждены были гасить, ложась спать или выходя из агр. За ночь температура в агре так низко опускалась, что вода замерзала в стакане. Кроме того, лампы, как тщательно ни следи за ними, неизбежно портили воздух отходящими газами, а экономя тепло, мы не могли часто проветривать жилье. Это влекло за собой довольно частые головные боли.

Но все это, хоть и было неприятно, но не так страшно, так как работать можно было. Руки не мерзли. Такое же отопление было и в остальных аграх.

Керосина к началу зимовки у нас оставалось только 80 килограммов, надолго его хватить не могло. Чтобы мобилизовать все ресурсы, я поручил Старцеву и Таяна осмотреть все старые керосиновые бочки и извлечь из них всё, что только в них было. В бочках на дне оставались кое-какие остатки грязного, смешанного со ржавчиной керосина. В некоторых бочках набиралось до литра такого «керосина».

Без предварительной очистки употреблять его было невозможно ни в лампах, ни в примусах, — так много было в нем грязи. Но после фильтрования он, хоть с грехом пополам, все же горел.