Пять лет спустя или вторая любовь д'Артаньяна (СИ)

Но задержавшийся после этих слов рядом с ним Атос напрасно всматривался в густую темень прилегающей к особняку улочки. Ничего не обнаружив, он догнал товарищей: по молчаливому соглашению они решили проводить д'Артаньяна до трактира.

А человек, тень которого заметил Гримо, проскользнул проулком на соседнюю улицу, где его ждал слуга с оседланной лошадью. Не без труда взгромоздившись на нее, он подоткнул рясу и поскакал в Пале Кардинале.^[5]

Глава 5

Огромный кабинет первого министра Франции, кардинала Ришелье, тонул в полумраке. Его освещал лишь один канделябр, стоящий на письменном столе, да огонь в камине. Кардинал зябко кутался в мантию, красную, какой она и должна быть у князя церкви, но подбитую горностаем, подобно королевской. Несмотря на теплую весну и затопленный камин, в огромном, еще недостроенном дворце было сыро и промозгло.

В двери, полускрытой тяжелой парчовой портьерой, появился один из доверенных секретарей первого министра.

— Монсеньер, к вам брат Бартоломео.

Кардинал молча кивнул, разрешая впустить посетителя.

Вошел брат Бартоломео — та самая тень, что мелькнула у ограды особняка Люиня.

— Я позволил себе потревожить ваше высокопреосвященство внеочередным докладом, — торопливо заговорил монах, — потому что два часа назад к дому герцогини ди Лима подъехал лейтенант королевских мушкетеров д'Артаньян в партикулярном платье в сопровождении трех мушкетеров, имена которых мне не удалось установить…

— Атос, Портос и Арамис, — пробормотал кардинал.

— Что вы сказали, выше высокопреосвященство?

— Продолжай, я знаю этих господ.

— Слуга доложил мажордому, что к герцогине приехал шевалье д'Артаньян с письмом. Его провели в кабинет. Я позволил себе предположить, что письмо заинтересует ваше высокопреосвященство и попытался подслушать разговор в кабинете, но увы… Довольно скоро лейтенант вышел из особняка и уехал в сопровождении мушкетеров, а я поспешил к вам.

Кардинал молча смотрел на брата Бартоломео. Монах заволновался под его пристальным взглядом, покрылся потом, думая: "Вероятно, я сделал что-то не так… Господи, что же он молчит?"

А кардинал просто задумался, позабыв о посетителе.

Пару недель назад ему доложили о предстоящем приезде в Париж четы ди Лима. Повод для визита, казалось, был самым банальным: герцогиня хотела навестить подругу юных лет королеву Анну Австрийскую. Кардинал не поверил в эту версию, но отнюдь не по свойственной ему подозрительности, а имея на то веские основания. Во-первых, герцогиня ди Лима была двоюродной сестрой первого министра Испании герцога Оливареса, что уже само по себе делало ее визит неординарным. А второе, более важное соображение проистекало из глубокого и внимательного анализа событий последних лет в Испании, давнего противника Франции.

К этому времени Испания окончательно увязла на севере Европы в борьбе с непримиримыми и воинственными повстанцами в Нидерландах. И на юге Испания потерпела поражение: закончилась крупной неудачей итальянская кампания. Таким образом, испанским Габсбургам не удалось соединить свои владения с владениями австрийских Габсбургов и взять Францию в кольцо. Испания перешла к тактике ослабления Франции изнутри.

Теперь испанское золото неизменно проглядывало во всех бесконечных заговорах французских властолюбивых принцев, возникающих то против короля Людовика, монарха в стране непопулярного, то против королевы-матери, еще более непопулярной итальянки, то против кардинала. А уж принц Гастон, герцог Орлеанский, на тот момент наследник французского престола,^[6] что создавало для сторонников Гастона благоприятную обстановку для различных заговоров и покушений на жизнь короля. Принц открыто получал деньги из Мадрида, что, впрочем, никак невозможно было поставить ему в вину и не могло служить обвинением против него, так как королева Испании Изабелла, его родная сестра, как впрочем и Людовика XIII, имела полное право помогать младшему брату. Понятно, что Гастон поддерживал все заговоры принцев.

И вот теперь, когда зрел очередной заговор герцога Орлеанского, укрывшегося в Лотарингии, и королевы-матери, опирающейся на своих сторонников в Лангедоке, на юге Франции, приезд испанской герцогини, родственницы всесильного Оливареса, был весьма подозрителен.

Ришелье подготовился по-своему к приезду сиятельной четы: приказал выяснить, какой дом собирается арендовать герцог ди Лима.

Подчиненные были весьма удивлены, однако, как известно, приказы кардинала выполняются без рассуждений. Вскоре ему сообщили, что герцог, не обращаясь к посредникам, арендовал особняк Люиня со всей французской прислугой и конюшней с двенадцатью лошадьми.