Пять лет спустя, или Вторая любовь д'Артаньяна

Он обладал исключительной способностью предельно сосредотачиваться на полученном задании и бегло перебирать в голове все возможные варианты своего поведения при его исполнении. Сейчас он был озабочен поиском точных, четких и убедительных аргументов, которыми следовало сломить сопротивление королевы-матери, и не заметил, что Арамис отстал.

А красавец-мушкетер, что греха таить, успевший не на шутку влюбиться в сиятельную испанку, как только краем глаза увидел, что белая кобылка герцогини свернула в чащу, не смог преодолеть соблазна и поскакал за ней.

Заметив его, герцогиня улыбнулась. Но это не придало Арамису уверенности в себе. Если бы такая улыбка появилась на устах любой другой дамы из Лувра, будь она хоть принцессой крови, он бы не сомневался в успехе. С мадам ди Лима все было сложнее…

Он скакал рядом с ней, все пытался и не мог истолковать ее улыбку. Ему казалось, что в ней кроется некая загадка: легкая насмешка, удивление и одновременно высокомерие.

Его сомнения прервал чуть дрогнувший голос герцогини. Она задала самый банальный вопрос:

— Вы хорошо знаете эти места?

И Арамис вдруг понял, что улыбка ее была вовсе не загадочной, а смущенной. И что герцогиня не поднимает на него глаз.

— Конечно, ваша светлость, я при дворе уже семь лет и мне не удалось пропустить ни одной охоты.

— Вы сказали — не удалось. Значит вы не сторонник охотницких радостей?

Арамис, так же, как и король в свое время, отметил легкую неправильность французской речи герцогини, и неуверенность непонятным образом покинула его.

— Я не люблю охотиться весной и летом, мадам. Это противно природе и Богу.

— Я хотела… — герцогиня умолкла.

— Я весь внимание, мадам!

— Хотела бы попросить вас стать моим Вергилием и вывести меня к месту привала так, чтобы не участвовать в кровавой потехе.

— Нет ничего легче: поляна, где обычно расстилают скатерти для обеда, недалеко отсюда.

— Вы ведь не бросите меня?

— Никогда, Агнес! — пылко воскликнул Арамис.

Лай собак был уже едва слышен…

Арамис улыбнулся и стал декламировать:

Порой преследует оленя он по следу
В лесах, где солнца луч не празднует победу
Над вечной полумглой, спускающийся с крон;
Порою лай собак ведет его к поляне:
Там заяц, что бежал с такою прытью ране,
Находит смерть свою в местах, где был рожден…

— Как мрачно… Вы поэт?

— О нет, герцогиня. Стихи написал настоящий поэт, хотя и дворянин по рождению. Его имя маркиз Оноре де Ракан. Он был одно время любимым пажом короля. Сейчас он в армии.

— Вы его знаете?

— Я знаю всех хороших поэтов.

— И сами пишите стихи?

— Только мадригалы… иногда…

— Вы не похожи на гвардейца, Арамис.

— А я и не должен был стать гвардейцем. Меня готовили к духовной карьере. Это единственное, что доступно младшим сыновьям обедневших родов, — с горечью добавил Арамис.

— И вы окончили семинарию?

— Иезуитский коллегиум.

— Почему же вы не приняли сан?

— Это давняя история, герцогиня.

— И все же ? Выпускник коллегиума иезуитов и мушкетер — вещи настолько несовместимые, что мне хотелось бы услышать эту давнюю историю.

— Если вкратце… До торжественного выпуска из коллегиума оставалось несколько дней. Не буду скрывать, я не был безгрешным семинаристом. Я слишком настойчиво ухаживал за дамой, пользовавшейся вниманием одного бравого офицера. Он пообещал отрезать мне уши, если я не оставлю ее в покое, и назвал меня маленьким аббатиком. Я промолчал, покинул иезуитов, не дожидаясь выпуска и принятия сана, стал брать уроки фехтования у знаменитого мастера, а зарабатывал переводами с испанского и латыни, — Арамис легко перешел на испанский язык, — а также сочинением мадригалов для безмозглых кавалеров. По утрам я изнурял себя в гимнастическом зале, фехтуя, а вечерами склонялся над бумагой… Ровно через год я отыскал того офицера, напомнил ему обещание отрезать мне уши, вызвал его на дуэль и убил…[14]

— Убили? — герцогиня была ошеломлена.

— Да, увы… И поступил в роту мушкетеров.

— Бедный… — ди Лима протянула Арамису руку, и он поцеловал душистую перчатку.

— Если бы я не стал мушкетером, я не узнал бы вас…

— Льстец. И часто вы дрались на дуэлях?

— Стоит ли об этом говорить?