Читаем Пять минут прощания (сборник) полностью

Она сказала, что была жуткая пробка на Обручева. Чмокнула его в щеку. Он потрепал ее по затылку и сказал:

– Ладно, ладно, проходи. Проголодалась, небось?

– Как это приятно! – сказала она, увидев салат и рыбу с картошкой, посыпанную укропом. – Как вкусно пахнет!

– Ну, как день прошел? – спросил Николай Сергеевич, когда они уселись, отпили по глоточку вина и начали есть.

– Обыкновенно, – сказала она. – Ничего особенного.

– А у меня так себе, – сказал Николай Сергеевич. – Сафонов в Брюссель уехал. Отдел опять на мне. А деньги опять срезали, нужно людям зарплату снижать. Чтоб я, значит, решал, у кого сколько отнять. Сафоныч специально смылся, чтоб я все без него сделал, чтоб он вернулся белый и пушистый, а я чтоб был главная сволочь. Ну, ладно.

Он довольно долго ей все это рассказывал.

– Ты грустный? – сказала она.

– Я усталый, – сказал он. – Набегался. А завтра опять вставать в шесть утра. Пошли спать, а?

Постелили, умылись, легли, погасили свет.

– Ты очень грустный, – сказала она через полминуты.

– Куся, – сказал он, – положи мне голову на плечо, вот так. И полежи тихонечко. Я просто одинокий.

– Раз одинокий человек говорит, что он одинокий, значит, он уже не такой одинокий, раз ему есть кому сказать… Ой, я запуталась. Но ты понял, да?

– Ты, Кусенька, большой философ. Но я правда одинокий.

– Что ты! – прошептала она. – Я же с тобой.

– Ах ты моя Кусенька, – сказал он, прижал ее к себе и погладил по голой спине.

Она обняла его, поцеловала в грудь, в шею, потом в губы.

– Куся, – сказал он, – давай просто спать, ладно?

– Ладно, – она еще раз поцеловала его. – Спи, миленький, отдыхай.

– Кусенька, ты хорошая девочка, – сказал Николай Сергеевич утром. – Вот, возьми еще пару фантиков.

И протянул ей две тысячные бумажки.

– Ты тоже хороший, – сказала она. – Не надо. И так очень дорого.

– Куся, не ломайся!

– Вообще-то я не Куся, – сказала она. – Куся – это Ксюша, да? А я Света.

– Ну, Света, – сказал он. – Давай, привет-пока.

– До свидания, – сказала она. – Извините.

– Ничего, ничего, все нормально, – сказал он.

письма из нашего экзерцицгауза АВСТРИЙСКАЯ ЛЕВАЯ ЖЕСТЬ

Аннемарту изнасиловали на помойке.

Ей дали по затылку, закрутили руки, стянули джинсы и нагнули так, что голова свешивалась внутрь мусорного контейнера, в мрак тусклых жестянок и целлофановой шелухи. Живот резало ржавым железным краем. Того, кто драл ее третьим, звали Марк. Так его назвал второй. «Марк, живее, нам еще надо на Хербертгассе, дом шесть, надо успеть, помнишь, нет?» – «Пошел на хер, – сказал Марк. – Пять минут херня, не сдохнут они там без нас». У него был толстый волосатый живот. Было щекотно. Аннемарте захотелось почесать задницу, но ее крепко держали за руки – второй держал.

В контейнере что-то шевельнулось и зашелестело фольгой. Типа крысы. Аннемарта захотела блевануть. От рук первого, который зажимал ей рот, воняло машинным маслом. Рабочий класс.

Аннемарта сама была рабочий класс, она мыла полы на швейной фабрике. На лестницах и в коридорах. В цех ее не пускали, потому что она сперла коробочку с красными пуговицами. Пуговицы были красивые. Они светились, как сейчас красные круги у нее перед глазами. Мастер поймал ее. Аннемарта думала, что он спустит ей штаны и отлупит по жопе. Он ей нравился. Но он влепил ей две пощечины, выругался и сказал старшему уборщику, чтоб ее не пускали в цех.

Перейти на страницу:
Нет соединения с сервером, попробуйте зайти чуть позже