Пять минут прощания (сборник)

Дело было лет пятнадцать тому назад в Египте, на одном из каирских базаров. Она разговаривала с лавочником, обращаясь к нему по-английски. Лавочник пытался ей что-то втюхать, при этом негромко переговариваясь с соседом. Дескать, я сейчас скажу: «сто фунтов», а ты скажи: «ну, ладно, семьдесят». Классический базарный прием. Тем более что вещь стоила в лучшем случае двадцать.

Тогда она обратилась к ним по-арабски: не надо, господа!

– Вы откуда? – спросил старый лавочник.

– Из Европы, – на всякий случай ответила она.

– Вы христианка? – спросил тот.

– Да, конечно, – сказала она.

– И вы так хорошо говорите по-арабски? – удивился он.

– Не только говорю, – сказала она и продекламировала целую суру Корана, которую знала наизусть со студенческих лет.

Лавочник был изумлен. Он поклонился ей, приложив руку к сердцу, и долго отказывался взять деньги за покупку. В конце концов согласился принять символическую сумму.

Она пошла дальше, как вдруг через несколько минут ее нагнали какие-то мальчишки.

– Мадам! – закричали они. – Мадам, вас просят вернуться!

Ей стало немножко не по себе. Тем более что мальчишки обступили ее плотным кольцом.

Она вернулась.

Вокруг лавочки собралось человек двадцать мужчин.

В середине стоял старый лавочник.

– Мадам, – сказал он. – Эти люди мне не поверили. Эти люди не верят, что христианка из Европы может наизусть читать Коран. Прошу вас, мадам.

Она перевела дух и прочитала суру Корана.

– Вот! Вот! – воскликнул старик и простер к ней руку, а потом повернулся к собравшимся: – Стыдитесь, маловеры! Видите, сколь всемогущ Аллах?

не пробуждай воспоминаний ВСЁ ТЕЧЕТ, ВСЁ ВЫДЫХАЕТСЯ

Исчезают прежние запахи.

Где запах свежего черного хлеба? Кисловатый дух ржаного, мягкий и глубокий – орловского, уютный и нежный – круглого обдирного.

Запах свежего огурца, пупырчатого, с крупными семечками внутри.

Запах рыночного подсолнечного масла.

Горчичный запах нового костюма.

Запах постельного белья, которое стирали в корыте коричневым ядровым мылом и сушили во дворе на морозе.

Запах нафталина весной и осенью, когда прячут и вынимают зимние вещи.

Запах сухой апельсиновой корки – вместо нафталина.

Запах толстой мелованной бумаги – альбом репродукций, который подарили на день рождения.

Тонкий запах музея – смесь сухого навощенного паркета, старых холстов, старого дерева, штофной обивки кресел, перетянутых желтым шнуром.

Сводящий с ума запах вокзала и поезда: пропитка деревянных шпал, горячее масло вагонных букс, древесный дымок из кипятильников, линкруст в вагоне. А на дальних станциях – еще и дым паровоза.

Запах девушки. Не духов и дезодорантов, а именно ее, ее собственный. Нежная кожа, только что вымытая голова, свежевыглаженная блузка. Как будто жар утюга остался.

Дурманно-сладкий запах роз в цветочном магазине.

Старый дачный запах – керосинка, сырой деревянный пол на веранде, смородиновый лист, свежая земля на грядках. Чуть винный запах из погреба с картошкой; она прорастает тонкими белыми стебельками.

Клумба, огороженная косо торчащими из земли кирпичами.

Леденцовый щекотный запах ирисов.

китайские костяные шары ОТЧИМ ДОЧЕРИ МИЛЛИОНЕРА

Одна женщина написала в свой ЖЖ.

Написала, что ей уже тридцать пять, что она живет в маленькой квартире с двенадцатилетней дочкой. Что отец совсем не помогает дочери, хотя признал ее и дал свою фамилию.

Это было его условие – либо алименты, либо отцовство.