Пять недель в Южной Америке

Неожиданно дорогу преграждает упавшее дерево. Его еще не успели распилить и убрать. Это дерево оказалось для нас целым кладом: на его стволе мы собрали более трех десятков видов эпифитных цветковых растений, папоротников, мхов и лишайников.

Вот, с поворота дороги на выступе хребтика, разделяющего два ущелья, можно видеть, каким густым и непрерываемым пологом леса одеты горные склоны. Хорошо видны отдельные наиболее крупные деревья, возвышающиеся над основным и сомкнутым ярусом гилеи.

В нижней зоне леса часто встречается очень интересное дерево, о котором я уже упоминал-это цекропия.

Ее крупные лапчатые листья, образующие зонтиковидную крону, отличаются серебристым оттенком и заметны издалека на общем темно-зеленом фоие леса. Но не это замечательно. В стволе цекропии имеются пустоты, в которых живут муравьи, питающиеся соком особых железок, находящихся у основания листьев. Виды муравьев, обитающих на цекропии, не пускают на дерево другие виды, особенно тех, которые поедают листовую ткань. Здесь мы наблюдаем пример своеобразного «содружества» между животными и растением.

В тропическом лесу огромное количество муравьев самых различных размеров и окраски. Они в таком изобилии населяют лес, что постоянно сваливаются на путника, пробираются за шиворот, заползают в рукава и штанины и, что самое неприятное, часто очень сильно кусаются и жалят, вызывая то боль, то зуд. Мы вполне оценили замечание русского ботаника Ю. Н. Воронова, путешествовавшего в тропических лесах Колумбии: «Под тропиками муравей, в гораздо большей степени, чем хищник, грозит на каждом шагу человеку, а порою отравляет существование».

***

За четыре дня пребывания в Национальном парке мы сделали много интересных наблюдений над структурой и жизнью тропического леса.

Общеизвестно видовое богатство флоры тропического леса, особенно в лесах Бразилии. Мы заложили несколько пробных площадей, на которых произвели полный пере-счет и промеры всех деревьев, подроста, кустарников и лиан, и получили арифметическое доказательство этого явления.

Так, на площади в 800 кв. метров мы насчитывали от 30 до 36 стволов взрослых деревьев от 20 до 35 м высоты, которые относились к 15–17 различным видам, причем даже близко заложенные одна к другой площади имели очень мало видов, общих для обоих участков.

Учет возобновления, то есть молодых подрастающих деревьев в шесть-десять метров высотой, показал, что здесь видовое разнообразие еще более велико и очень мало видов возобновления совпадает с видами основного лесного яруса. Таким образом, по мере отмирания старых деревьев, им на смену придут совсем другие виды.

Видовой состав подлеска, то есть низких, в два-пять метров кустарников, наоборот, оказался очень бедным (менее десятка видов), и количество отдельных особей также невелико (от 1 тыс. до 3 250 штук в пересчете на гектар леса). Это вполне понятно, так как густые кроны верхних ярусов пропускают вниз, в глубину леса, очень мало света. В лесу настолько мало света, что даже на самой высокочувствительной пленке у меня фотоснимки оказывались с большой недодержкой.

Лиан оказалось очень много-более 3 тыс. стеблей на гектар леса.

Если же произвести перерасчет на гектар площади леса, то оказывается, что в здешней среднегорной гилее насчитывается до 1 тыс. стволов крупных и 80–82 тыс. мелких деревьев. (В буковых лесах, наиболее богатых и влажных из лесов Закавказья, где мне пришлось быть в лесной экспедиции, мы насчитывали на гектаре всего 240–300 крупных стволов и максимум 50–60 тыс. экземпляров мелких деревьев.) Если прибавить к этому еще стебли лиан, то мы убеждаемся, насколько высока насыщенность площади в тропическом лесу.

Мы не смогли по недостатку времени, да и физически это трудно было бы выполнить, сосчитать количество эпифитных растений, населяющих лес на этой же самой пробной площади. Можно лишь предполагать, что их оказалось бы несколько сот тысяч.

По мере поднятия выше в горы лес постепенно изменяется. Прежде всего заметно, что деревья становятся все менее толстоствольными и уменьшается их высота. Более однородным становится видовой состав.

Древовидные папоротники, нуждающиеся в наибольшем тепле и влажности, исчезают на высоте около 1 800 м над уровнем моря. Вскоре же за ними следуют пальмы, причем на больших высотах они никогда не достигают своими кронами верхнего яруса, буквально «прозябая» ниже его.

Бамбук-лиана*, очень типичный для нижней зоны здешних лесов, мельчает с высотой и на верхнем пределе уже не цветет, распространяясь там только корневыми отпрысками.

Лианы, которые внизу имеют длиннущие и толстые стебли, перебрасывающиеся с дерева на дерево и образующие мощную листовую поверхность на вершинах деревьев и на опушках, на высоте 2 000 м исчезают постепенно, и их замещают другие виды лиан, преимущественно ползущих по земле или забирающихся очень невысоко от земли на кусты и деревья.