Пять невест ректора

Я посмотрела на оригинальный прикус и задалась новым для себя вопросом: а будет ли нам комфортно, так сказать, сливаться в страстном поцелуе? Или меня могут сильно поцарапать в процессе?

Пока я витала в размышлениях, деятельная преподавательница продолжила образовательный ликбез.

– После того, как вы нашли то, чем можно восхититься… вы же нашли, Фэй?

– Да, – мрачно сообщила я.

– Отлично! – кажется она действительно за меня обрадовалась. – Значит сейчас вам нужно непрерывно думать об этом и приблизиться. Эльфы умеют соблазнительно двигаться? Представьте, что вы идете навстречу вкуснейшей корзиночке с ягодным джемом на дне! А сверху взбитые сливки…

«Корзиночка» во все красные глаза уставилась на мадам, явно подозревая ту в сумасшествии.

А мне же стало весело!

Я восхищенно воззрилась на упыря и добавила:

– А сверху вишенка! Две.

Злобные такие.

Теперь красные глазища смотрели на меня. С явным таким осуждением, так как скрыть искры смеха во взгляде я даже не подумала.

Голос мадам сменился на более сухой и наставительный, на этот раз она обращалась к аудитории:

– Возможные вариации визуализации желаемого вместо объекта. Кусок стейка, кошелек золотых, нужные вам документы и вообще все что угодно, что может обрадовать настолько, чтобы вы улыбались и радостно неслись туда. Условия два: это ни в коем случае не должны быть реально эмоционально доставляющие вам удовольствие вещи. Никакой душевности – все должно замыкаться на потребностях тела. Еда, физиология, богатство.

– А почему? Разве не логично заместить образ кем-то реальным?

– Ни в коем случае. Это непрофессионально, дорогие студенты. Работа это работа, а душевность это душевность. Даже в нашей с вами профессии.

С другого конца аудитории раздался серьезный голос:

– Это все прекрасно, но вы, мадам, пока выдали теорию для интриганов и пакостников. А как нам, служителям долга и чести, определить, что нас рассматривают исключительно как банковский счёт на тонких ножках?

– Ножки временами очень даже толстые, – со знанием дела поделилась мадам. – А вам, дорогие джентльмены, стоит понимать, что если в глазах девушки лишь восторг вашей персоной и ни проблеска критического оценочного мышления… она или влюблена по уши или прикидывается, играя как раз на том, что вы, почему-то, поголовно уверены, что можете вызвать такие чувства у любой.

Я потерла висок и решила вступить в диалог, тем более, что это вроде как не порицалось.

– Получается оценочное суждение не должно отказывать в первую очередь у мужчины?

– К женщинам это относится тоже, милая.

В занимательную беседу решил вступить и сам ректор.

– Получается, если барышня демонстрирует яркие симпатии, то это скорее повод задуматься о том, что ей нужно, так?

– Именно, лорд Нэфисей!

От пристального взгляда из под графитово-серых ресниц у меня похолодели пальцы.

– Надо же, как иногда может быть полезно развлечение, – проговорил упырь, по-прежнему с улыбкой глядя на меня. – Не так ли, Фэйниэль?

– Новые знания – это всегда замечательно, – не дрогнув, ответила я.

А ведь он прав.

И мадам тоже говорит совершенно верные вещи, потому как они идеально соотносятся со всеми прибывшими в Академию эльфийками.

Вот только иногда случается так, что тебе действительно от него что-то нужно… но глупое сердце все равно замирает, а после бьется так, словно хочет выпрыгнуть из груди к его ногам в высоких сапогах с массивной подошвой. Под которой несчастное сердечко в два счета разлетится на куски.

Что я тогда вставлю назад?..

Погрузиться в размышления не дала мадам Грей.

– Итак, девочка, приступай. Потом я разберу твои ошибки.

А вот теперь меня захлестнула паника.

Я помотала головой, но хоть что-то сказать оказалась не в силах. В этот момент упырь щелкнул пальцами, и пространство вокруг нас заволокло туманом, который спустя несколько мгновений превратился в непроницаемую пелену, отрезавшую нас от остального мира.

Внутри остались только мадам, я и Сибэль.

– Так удобнее?

– Но господин ректор…

– Мадам Грей, пелена прозрачна с другой стороны, так что ваш практикум все еще продолжается. И наверное, будет удачно, если вы присоединитесь к своим студентам.

Величайшая куртизанка прошлого десятилетия молча кивнула и растворилась в тумане.

Я нервно закусила губу.

Глаза мужчины напротив вновь потемнели.

– Если честно, я несколько схитрил. Просачивается все, кроме звуков. Нас не слышно.

Ыыыы, стало быть говорить станем? Даже, наверное, с претензией на откровенность, да?

– Ну что, Фэй, приступай, – он широко развел руки и вновь развалился на стуле, принимая широкую, вальяжную позу.

Я сделала шаг вперёд, а затем другой, третий и замерла практически вплотную к мужчине, стоя между его разведенных колен.

Так, приблизилась.

Что дальше?

Вообще это оказалось необычно – смотреть на него сверху вниз.

И мое физическое возвышение над мужчиной совсем не помогало ощутить превосходство моральное.

Он откинул голову, пристально глядя на меня, а после по бледным, красивым губам расплылась незнакомая, ленивая усмешка. Я ещё никогда не видела такое выражение на лице Сибэля.