Пять песен мира. Книга 2

Валериан держал на руках плачущего младенца, и наблюдал за четвертым кольцом Дираксиса с высоты птичьего полета. Густые столбы дыма валили из охваченных пламенем домов, и накрывали лабораторный комплекс, сожранный очередной войной, затеянной людьми.

Иногда в прорехах дымного покрывала показывались ленты дорог, на которых велись ожесточенные бои, и лазерные лучи. Длинные и стремительные, пронзительные и горячие, но совершенно бесполезные.

Уцелевшие бойцы вели огонь из-за брошенных машин, но звуковиков было слишком много, и удержать их не получалось. Теперь велась битва не ради выживания, а ради возможности на миг продлить жизнь, оттянуть себя от края пропасти. Но люди не привыкли сдаваться. Ни в чем.

Звуковики черными облаками набрасывались на людей, оставляя на улицах след из кровавых пятен и изуродованных человеческих тел, обезображенной и разорванной военной техники. Валериану было больно наблюдать за этим. Это не первый бой, увиденный им в жизни, но первый бой, вызвавший в нем чувство глубокой тоски.

Жены убивали мужей. Ведь если София превратилась в эту тварь, значит, и другие роженицы, которых на четвертом кольце было сотни тысяч, тоже превратились, и те, что уже родили детей — тоже превратились. Сотни тысяч некогда любимых женщин обратились безжалостными монстрами.

Как можно было жить в государстве, которое даже вероятность подобного зверства допустило?

— Совсем по-другому живется, когда понимаешь, что происходит, да? — щуплый седоволосый мужчина в научном белом халате обращался то ли к Валериану, то ли бредил сам с собой, отстраненно сидя на лавочке в сторонке, и уныло глядя в пол. — Где же я допустил ошибку? Что сделал не так? Неужели при акустическом воздействии на струны пятой глубины я создал остаточные вибрации? Вибрации, — мужчина стиснул зубы и процедил сквозь низ. — Провальная работа! Крах! Я создал мутантов! Создал гибридов Белых гигантов и людей, и людская сущность испортила все, превратив миролюбивых существ в чудовищ! Это моя вина!

— Что ты сказал? — Валериан передал Алекса Клифу, и впился в мужчину уничтожающим взглядом. — Кого ты создал?

— Полегче, — предостерег Валериана Клиф. — Это Джонатан Суонсон. Создатель программы «Экспансия», главное светило науки в галактике. Чревато.

— Да мне насрать! — выпалил Валериан, и схватил Джонатана за воротник, оторвав его от лавки и притянув лицом к своему лицу. Джонатан был легкий, и дрожал от страха, боясь смотреть Валериану в глаза. — Внизу моя жена! Что ты с ней сделал?! — Валериан кричал, брызгая слюной. Глаза его покраснели как у разъяренного тигра. — Что ты сделал с ней, урод?!

Но Джонатан ничего не ответил. От испуга он побледнел, и слова произнести не мог. Сделался будто мертвый. Громко сглотнул и спрятал глаза, а Валериан кричал на него, сжимая ткань белого халата до треска.

Валериан отпустил Джонатана, рухнул на колени, и закрыл ладонями лицо, крича от отчаяния. Сколько не ори, сколько не колоти ученого, да хоть убей — ничего бы не изменилось.

Джонатан прерывисто выдохнул, и медленно опустился обратно на лавку, слыша стук собственного сердца. Тело стало ватным и непослушным. Джонатан боялся Валериана, но прекрасно понимал его чувства.

— Я всего лишь ученый, поймите…. Не я решаю, какими методами будет пользоваться коалиция. Я лишь изобретаю, даю в пользование, и слежу. Я не знал, что все так обернется. Мама бы никогда не простила мне такого поступка. Я шел в науку ради того, чтобы показать ей, что наука способна творить добро, способна спасти нас, но теперь…. Она бы меня не простила. И я себя не прощу. Но вы меня простите. Пожалуйста, — всхлипнул Джонатан. — Но вы поймите, каково быть сыном давно умершей матери, единственным сыном. Ничего…. — он жалобно шмыгнул носом, едва ли не плача. — Ничего, кроме себя, не видеть. Не иметь семьи и братьев. Я хотел, чтобы люди снова могли почувствовать себя счастливыми. Чтобы мама мной гордилась. Простите меня.

— Что можно сделать? — Валериан обессилено опустил ладони себе на колени. Взгляд у него стал сумрачный, направленный куда-то вглубь себя. — Как можно спасти людей? Вы же ученый. Так помогите им, черт бы вас побрал.

— Науке это неизвестно, простите, — с сожалением ответил ученый дрожащим голосом. — Я всю жизнь изучаю струнную акустику, но с таким страшным феноменом сталкиваюсь впервые. Мы коснулись фундамента мироздания, и задействовали какой-то невиданный механизм.

Глава 20

Глава 20

— Ясно, — обреченно ответил Валериан, и поник. — Все ясно….