Пять песен о нас. История о настоящей любви

Моя сестра. Воцерковленная женщина. Любящая, добрая, такая ласковая и милая, что из нее можно сделать молочный коктейль «Метель в Дэйри Квин»^[5]. И тем не менее неприступная. Поскольку она человек дела, а не слова, она не может понять наших проблем. И, чтобы вы знали, именно она рассказала родителям о том, что происходит с нашим браком, и дала им понять, что он держится на волоске.

Он смотрел на меня, но я не могла взглянуть ему в глаза:

– Я позвоню ей после того, как мы подпишем бумаги.

Его глаза. Это уже чересчур. Слишком синие! Почти темные. Это было первое, что я запомнила. Эти глаза – казалось, что они проникают в самую душу.

Когда я подняла глаза, мы подъезжали к крутому повороту, и сквозь мглу и снегопад я заметила фары машины, несущейся на нас, подобно неотвратимому будущему. Я не смогла ничего сказать, даже вскрикнуть. Только подняла руку и показала на нее.

Инстинкт. Его нога вжала педаль. Он повернул руль в одну сторону, затем в другую. Машину стало носить туда-сюда. Клаксон грузовика. Джейкоб протянул руки ко мне.

Машину закрутило.

Невесомость.

Потеря управления.

Покрытая снегом земля вздрогнула и повалилась набок.

Песнь 2

Одна

Я пришла в себя. Мне было холодно, рядом никого не было. Ключи висели в замке зажигания. Едкий дым наполнял салон машины. Из сработавших подушек безопасности выходил газ, и сейчас они напоминали раненых солдат. Лобовое стекло было разбито вдребезги, а боковые покрывал лед. Наша машина, наверное, выглядела как иглу. Я поскребла рукой лед на окне, но мои ногти не оставили на нем никаких царапин. Снаружи машина была завалена снегом, я не могла открыть дверь.

Перебравшись на водительское сиденье, я все-таки сделала это. Предупреждающий сигнал на панели напомнил мне, что ключ еще вставлен в замок зажигания.

– Джейкоб?

Ничего, кроме шороха падающего мокрого снега. Машина застряла на заснеженном берегу, врезавшись в тоненькие березки. Джейкоба нигде не было. Я поискала, нет ли следов с его стороны машины, но ничего не нашла.

Я забралась внутрь, закрыла дверь и ощупала голову. Никаких серьезных ушибов. Повернула зеркало заднего вида, чтобы посмотреть, не идет ли у меня кровь, – зеркало осталось в моей руке. Крови не было, зато в зеркале я увидела морщины и кровеносные сосуды, которых прежде не замечала. Спасибо компании Clairol^[6] за золотисто-каштановый цвет волос. Я увидела свои карие глаза, усталые и опустошенные. Не было никакого макияжа, даже губной помады. Если бы я носила хиджаб, могла бы быть иллюстрацией к трагедии амишей^[7].

Я повернула ключ, и двигатель зашумел, закашлял, зачихал, но не завелся. Мое дыхание превращалось в облачка тумана, а пальцы леденели с невероятной скоростью. Я снова открыла дверь и позвала мужа. Ответом было только мое эхо, а снег продолжал падать.

Покопавшись в сумочке, я достала сотовый телефон. Надо было позвонить детям и сказать, что мы попали в аварию, а потом позвонить 911, но телефон не работал. На индикаторе не было ни одного деления.

Так вот почему Джейкоб ушел: он пошел искать, откуда можно позвонить 911. Но почему он ушел, не сообщив ничего мне?

Мои зубы стучали, руки мерзли, и я сильнее куталась в пальто. Облака закрыли солнце, но было достаточно светло и можно было рассмотреть все вокруг. Сквозь усиливающийся снегопад были видны холмы, поросшие одинокими деревьями, густыми лесами, и луга, покрытые снегом – где-то по щиколотку, а кое-где сильные порывы ветра нанесли сугробы по пояс.

Я взяла ключи и пошла, в надежде, что на повороте дороги или на холме будет тягач. Дорога превратилась в настоящий каток, прикрытый слоем снега, и я горько пожалела, что на мне не было походных ботинок. Возможно, Джейкоб пошел за грузовиком помочь шоферу, машина которого наверняка застряла в глубоком снегу. Когда проходила поворот, где занесло нашу машину, то думала, что увижу огни вдали, груз, разбросанный по дороге или по склону, но там ничего такого не было. Были только следы наших лавирований. Загородка из колючей проволоки тоже была целой. И никаких следов пострадавшего шофера.

– Джейкоб! – крикнула я, и мой голос эхом отразился от мокрых холмов и деревьев. Если и могло быть что-то хуже, чем слышать голос мужа, то только не слышать его голоса.

На моем телефоне по-прежнему не было сигнала, батарея садилась. Быстро темнело, и холод от окоченевших пальцев рук и ног пробирался глубже и поднимался выше.

От машины шли только мои следы, и по ним я вернулась назад. Нас развернуло вокруг своей оси на один оборот, а потом еще на пол-оборота в снежном сугробе, и мы въехали в деревья. Казалось, что у машины было только разбито стекло и висели сработавшие подушки безопасности, а больше никаких повреждений не было, но я тогда беспокоилась не о машине.

Сквозь деревья и снег я заметила огонек, слабый свет на холме. Если там дом, то должна быть и дорога, но одного взгляда на петляющую тропу было достаточно, чтобы понять, что быстрее будет дойти напрямую по склону холма через поле. Может быть, Джейкоб пошел туда за помощью?