Пять поэм

Повесть шестая. Четверг Румийская царевна

День четверг ничем от века злым не омрачен,
Муштари — планете светлой — древле посвящен.[324]

Лишь сандаловый с зарею заклубился прах,

В цвет сандаловый оделся утром славный шах.

Из чертогов бирюзовых золотом тропы

Он к сандаловым чертогам устремил стопы.

И царевною румийской чистое вино,

Словно гурией, Бахраму там поднесено.

И пока не омрачился ясный небосклон,

В том сандаловом чертоге веселился он.

Только раковина ночи, встав из океана,

Перлами наполнила пасть Левиафана,[325]—

Ту, которая в прекрасном Руме расцвела,

Попросил Бахрам, чтоб с сердца пыль она смела.

Юная княжна морщинку согнала с чела

И из финика источник сладкий извлекла.[326]

Так сказала: «Дух вселенной жив душой твоей,

Первый ты из падишахов, славный царь царей.

Больше, чем песка в пустыне и воды в морях,

Дней счастливых в этой жизни да получит шах!

Ты, как солнце, свет даруешь, троны раздаешь.

Я боюсь, что для рассказа слог мой нехорош.

Все же, если сердцу шаха надобна утеха

И шафрана съесть сегодня хочет он для смеха,[327]

Я раскрою свиток — пусть он писан вкривь и вкось,[328]

Может быть, развеселится мой прекрасный гость.

Может быть, ему по вкусу быль моя придется,

И запомнится, и в сердце долго не сотрется».

Завершила славословье юная луна,

И поцеловала руку шахскую она.

Сказка