Пять президентов

— Будем искать, — ответил Таратура. — Однако где же его искать? Он вышел из дому, имея пять леммов в кармане, это значит, на одну кружку пива. Следовательно, ни в «Титанус», ни в «Скарабей-палас» он пойти не мог. Нужно звонить в «Золотой зуб».

Таратура извлёк из кармана записную книжку, пролистал две-три странички и вновь поднял телефонную трубку. На этот раз ему пришлось изменить свой голос.

«Золотой зуб»? У вас нет Фреда Честера? Не заходил? Благодарю вас. Не позвонить ли мне в «Указующий перст»? — сказал Таратура, безрезультатно набрав номера ещё двух или трёх заштатных кабачков. — Алло! «Перст»? Если вы хотите доставить мне крохотную радость, поищите под столиками Фреда Честера.

И ровно через три секунды Честер взял трубку:

— Слушаю.

— Здорово, Фред! — воскликнул Таратура. — Я очень рад тебя слышать, старина!

— Таратура? — удивился Честер. — Как тебе удалось меня разыскать?

— Я звонил сначала Линде.

— Что она тебе сказала?

— Она сказала, что у тебя пять леммов в кармане.

— Преувеличила ровно вдвое.

— А потом мне пришлось покрутить телефонный диск, — сказал Таратура.

— Что-нибудь случилось? — спросил Честер.

— Как тебе сказать? У меня — ничего, но я хотел спросить, не знаешь ли ты каких новостей.

— Ты что же, решил отбивать у меня хлеб и поступил в репортёры?

— Мне не до шуток, Фред. Я потом тебе всё объясню.

— Ну что ж, если хочешь серьёзно, так вот тебе потрясающая новость: за два лемма я наливаюсь пивом по самое горло.

— Ну, у тебя же в «Персте» кредит, Фред, я серьёзно…

— Ах, как ты недогадлив, Таратура! При чём тут кредит! Знаешь, кто за меня платит?

— Знаю, — сострил Таратура. — Президент.

— Ты что, с ума сошёл? — потрясённым голосом ответил Честер. — Ты тоже был в «Персте»?

— Почему — с ума? — возразил Таратура. — Сейчас президентов как нерезаных собак.

— А я-то обрадовался! — перебил Честер. — Понимаешь, увидел президента с его Кларой и думаю…

— Подожди, Фред, — ничего не понял Таратура, — какого президента? Где?

— Здравствуйте, — сказал Фред. — Начнём всё сначала. Я сижу в «Указующем персте» и наливаюсь пивом за президентский счёт. А президент со своей очаровательной супругой — рядом. Ты понял?

— Не может быть! — воскликнул Таратура и, зажав трубку рукой, быстро сообщил Миллеру и Чвизу невероятный факт. — Старина, ты не ошибаешься?

— Как и в том, что говорю именно с Таратурой, а не с Линдой.

— Спросите его, что сейчас делает президент! — возбуждённо произнёс Миллер. — И как выглядит!

— Кто это у тебя там путается в разговор? — сказал Честер.

— Я звоню от приятеля, — ответил Таратура, энергично показывая знаками Миллеру, чтобы тот говорил тише. — А что делает президент?

— Боюсь, пока мы тут болтаем, он смотает удочки, тем более что я уже успел сказать ему, что он кретин.

— Да ну?!

— Он выдаёт себя за какого-то коммерсанта Бума, и это даёт мне некоторые возможности. Но его Клара, скажу тебе, — это женщина!

— Послушай, старина, я хотел бы взглянуть на них собственными глазами.

— Не успеешь. Они собираются уходить. Ты на машине?

— Задержи их, Фред, ровно на полторы минуты. Я в двух шагах от тебя, мне ходу секунд сто.

— Ну, если так, валяй, я что-нибудь изобрету.

Таратура бросил трубку на рычаг и стремительно поднялся. Но Чвиз сказал:

— Если вы собираетесь туда идти, я посоветовал бы вам обдумать это.

Таратура и сам понимал, что предприятие было рискованным. В охране президента могли быть люди Дорона, знающие Таратуру, и скрыться потом от них будет невероятно сложно. Открывать же место, где прячутся Миллер и Чвиз, равносильно самоубийству.

— Кроме того, какой вообще смысл туда идти? — сказал Чвиз. — Проверять вашего приятеля? Я не думаю, чтобы он обманывал… Но президент — и сидит в каком-то захудалом кабаке, да ещё за одним столом с отставным репортёром!..

— Да, да, господа, — торжествующе произнёс Миллер, — в обычных нормальных условиях такое решительно невозможно. А если это всё же произошло, значит, что-то уже нарушилось. Начинается, господа, начинается!

8. ПОЯВЛЕНИЕ ПЯТОГО

Последней фразой «коммерсанта Бума» было:

— Молодой человек! Образ ваших мыслей представляется мне антипатриотичным и недостойным гражданина великой страны! Но вас прощает ваша молодость! (Хотя Честер, имея за плечами ровно тридцать три года, уже давно не считал себя мальчишкой.)

После этого президент чопорно выставил локоть, на который тут же оперлась Клара, и направился к выходу. Супруга президента тоже не одарила Честера своей знаменитой улыбкой, потому что, во-первых, не разделяла его взглядов на президента и, во-вторых, Честер, откровенно говоря, никогда не считался красавчиком.

А Таратуры всё не было. «Вот болван! — подумал Честер, так как ему пришлось буквально выворачивать себя наизнанку, чтобы задержать президента на лишние десять минут. — Метал бисер, и всё, оказывается, зря!»