Пять рассерженных мужей

Я рассмеялась, сочтя это шуткой, однако же он не шутил. Я отпрянула, когда Мишель поднялся, держа в руках громадную дуревину.

— Это что, пулемёт? — растерянно спросила я.

— Самый настоящий, — ответил он, — причём, с полным магазином. Кто-то облюбовал позицию и серьёзно настроился.

Я нервно глянула в сторону баньки, поскольку из леса было лишь до неё рукой подать. До ближайшей деревни пять километров, не меньше.

— И как с этим быть? — испугалась я.

Мишель задумался и начал разбирать пулемёт. Я страшно разволновалась:

— Что ты делаешь?

— Порчу оружие. Раз кто-то его сюда притащил, значит собирается воспользоваться. Где гарантии, что этого не произойдёт как раз тогда, когда мы полезем в крапиву?

Пришлось согласиться:

— Гарантий никаких. Но неужели ты задумал его здесь оставить?

— А почему бы и нет? Куда бы ты хотела деть пулемёт? Надеюсь, нет желания захватить с собой эту «игрушку»?

Я подумала, что дома иметь такую штуку совсем не помешало бы, но слишком много с ней хлопот.

— Да нет, утопить бы его в озере, — ответила я. — Или в землю зарыть.

Мишель пристроил пулемёт на то место, где он лежал и сказал:

— Зачем? Человек старался, его сюда тащил, подыскивал место, прятал. Нет, будет обидно за него. Представь, бедняга придёт и испытает разочарование. Мы же не знаем, какие у него намерения. Вдруг он заляжет с этим пулемётом и будет поджидать тех, за кем и мы следить собрались?

— Вполне возможно, — согласилась я, в глубине души совершенно не сомневаясь в этом.

— Так вот, — продолжил Мишель, — когда он придёт и пулемёта не найдёт, то может озаботиться каким-нибудь другим оружием. Ещё притащит гаубицу. Нет, не стоит его волновать.

— Но мы же собрались в засаду…

— Мы в засаду, и он пускай хватает свой пулемёт и тоже рядом пристраивается. Если ему не повезёт, и в нужный момент пулемёт не сработает, ну что ж…

Мишель развёл руками.

— Мы не виноваты, — закончила я за него, дивясь такой необычайной сообразительности.

В который раз подумала: «Господи! Не устану благодарить! Какое счастье, что ты мне послал такого мужчину! Как вовремя! Как вовремя!»

Мишель молитвы мои прервал:

— София, надо спешить, садись в автомобиль.

— В автомобиль?

— Ну да, не можем же мы оставить его здесь, рядом с пулемётом. Кто знает, когда вернётся хозяин.

— Ах да, — опомнилась я. — Надо поглубже в лес машину загнать, чтобы никто на неё не наткнулся. И ветками надо бы прикрыть.

Я вошла во вкус и почувствовала себя чуть ли не бойцом спецназа.

Мы быстро спрятали «Альфа Ромео» и направились к баньке. Я шла первой, Мишель за мной. Вдруг он остановился и попросил:

— Подожди, сейчас вернусь.

Из деликатности я не стала проявлять любопытство, мало ли какие у человека возникли проблемы — ужин был достаточно плотным, баба Рая не поскупилась. Поэтому даже не оглянулась, как шла, так и шла, лишь шаг замедлила. Вскоре Мишель меня догнал — карманы его пиджака подозрительно оттопыривались. Я, демонстрируя прекрасное воспитание, снова не стала задавать лишних вопросов.

Когда мы вышли из леса и остановились у баньки, соображая с какой стороны будет удобней в крапиву зайти, Мишель вдруг насторожился. Он застыл на месте, поднял указательный палец и воскликнул:

— Слышишь?

Я прислушалась.

— Нет, не слышу.

— Гул машины.

— Да-а?

— Приближается.

— Тогда скорей в крапиву, — воскликнула я, с ходу набирая приличную скорость и прячась за углом баньки.

С этого угла была видна и дорога, ведущая к озеру, и полянка, откуда был вход в предбанник.

Здесь надо сказать, что сама банька, собранная из брёвен, интереса не представляла. Толщина стен и отсутствие окон становились непреодолимым препятствием на пути моих чаяний. Однако по этому поводу я и не волновалась, рассчитывая только на предбанник. Во-первых, предбанник был наспех сколочен из досок, щели между которыми позволяли не только подслушивать, но и подсматривать. К тому же я знала, что в баньке Евгений вряд ли расположится, поскольку сама же когда-то сформировала у него другие привычки.

— Софи, дорогая, накинь пиджак, — посоветовал Мишель, который не отставал от меня ни на шаг.

И он уже сидел в крапиве.

— Пиджак? Зачем? — удивилась я. — Совсем же не холодно.

— Да, — согласился он, — боюсь, что тебе даже жарко, крапива.

— Ах, это, — отмахнулась я. — Ерунда. Не обращай внимания.

Мишель удивился:

— Как же не обращать? На мне костюм и под ним рубашка, а у тебя и руки и ноги обнажены.

«Какие все же неженки эти иностранцы,» — подумала я и спросила:

— И что? Что случится с моими руками-ногами?

— Их обожжёт крапивой.

— Уже обожгло, — похвастала я.

Мишель испугался:

— Тебе больно?

— Зато циллюлита не будет…

И тут я услышала, наконец, гул машины. Практически следом и Женькину «Тойоту» увидела, лихо съезжающую с пригорка к озеру.

— Ой, — пискнула я, — смотри!

Мишель и без моего приглашения смотрел во все глаза. «Тойота» же скрылась за банькой и, выехав на полянку, показалась с другой стороны. У предбанника возле громадного дубового пня она остановилась, и в тот же миг распахнулись сразу все дверцы. На полянку высыпали Евгений, Архангельский, Даня, Тася и Пупс.

— Вся гоп-компания, — прошептала я.