Пять рассерженных жён

Я вошла, огляделась — бог ты мой! В комнате одна гадость! Действительно, кого там только нет: и пауки, и тараканы, и муравьи и ещё какие-то мне неведомые зверушки.

— Как ты только живёшь среди этого кошмара? — посочувствовала я Зинке.

— Прекрасно живу, — рявкнула она, подходя к микроскопу и втыкаясь в него одним глазом. — Так-так, — сказала она и что-то записала в лежащий перед ней журнал. — Так что тебе надо?

Я сообразила, что видимо это уже касается меня и протянула шприц.

— Вот.

Зинка, не отходя от своего микроскопа, глянула на шприц поверх очков и безразлично спросила:

— Что ещё там за глупость?

— Можешь ты оказать мне одну любезность, — заискивающе попросила я. — Этим шприцем пытались убить нашу Тамарку.

— Что?!!

Зинаида выползла из-под своего микроскопа и подошла ко мне.

— Как это — пытались убить? — спросила она, надевая резиновые перчатки.

— Ну-у, не совсем сразу Тамарку, — замялась я, — а сначала её кота. Ему сделали укол.

— Кто сделал?

— Не знаю, — на всякий случай сказала я, не решаясь сдавать домработницу.

Вдруг Зинка и в самом деле с ней заодно, тогда не надой ей прямо сейчас знать, что я поймала преступницу буквально за руку. Пускай об этом узнает позже, когда я отсюда уйду.

— А что за укол? — спросила Зинка, забирая у меня шприц.

— Вот об этом хочу знать и я. В этом заключается моя просьба: ты сможешь отдать этот шприц на анализ своим микробиологам?

— Запросто, — ответила Зинка, укладывая шприц в пластиковый контейнер и отправляя контейнер в холодильник. — А ты уже ела, после того как в твои руки попал этот шприц? — спросила она, подозрительно глядя на меня.

Я задумалась и ответила:

— Теми местами, которыми помню, не ела. Но стопроцентно не поручусь, ночь прошла очень бурно.

— Ясно, — сказала Зинка и принялась рассматривать мои пальцы. — Порезов, царапин нет? — деловито поинтересовалась она.

— Этого добра на мне сколько хочешь, — похвасталась я.

— Тогда, если в шприце зараза, тебе кранты, — безразлично сообщила мне Зинка, сняла перчатки, выбросила их в какой-то контейнер, помыла руки и полезла опять за свой микроскоп.

— Как это — кранты? — заволновалась я.

— Не переживай, скоро все узнаем, — успокоила меня Зинка, подкладывая под линзу новое стёклышко. — Так-так, оч-чень хорошо, — тут же обрадовалась она и снова записала что-то в свой журнал.

Я, пользуясь её занятостью, ещё раз огляделась и содрогнулась вновь: «Боже, сколько же здесь гадости!»

— И это все ты исследуешь? — из простого любопытства спросила я.

Зинка оживилась. Мгновенно бросила свой микроскоп и повела меня на экскурсию.

— Вообще-то это все здесь временно, — объяснила она, — и живёт здесь по нескольким причинам. Во-первых, ушла в отпуск моя лаборантка, которая ухаживала за нашим зоопарком. Кроме неё я доверить зверушек никому не могу, и теперь холю их сама.

«Надо же, — подумала я, — впервые вижу в Зинке признаки нежности, но к кому?!!»

— Во-вторых, — продолжила она, — в соседней комнате, то есть в нашем зоопарке, ремонт и поэтому милые зверушки живут пока со мной. Кстати, вот это знаменитая Чёрная вдова, — с гордостью Зинка показала на противное ужасное нечто, сидящее в подобии аквариума, только с закрытым верхом, снабжённым сетчатым потолком.

Я с криком отшатнулась. Зинка, чрезвычайно довольная такой реакцией, успокоила меня:

— Чёрная вдова не так страшна, как это разрекламировано. Человек погибает не сразу и, если будут приняты меры, вполне способен выжить.

Мне показалось, что в голосе её было сожаление.

— А это кто? — спросила я, тыча в огромную банку, разделённую на отдельные квартиры с целым семейством пауков.

— На этой полке все птицееды, так называемые тарантулы, проживающие в Южной Америке. Все экземпляры ядовиты, отдельные очень ядовиты, но не слишком опасны для жизни, если, конечно, вовремя принять меры, — просветила меня Зинаида и с нежностью добавила: — А вот это мои каракурты. Ах, вы лапочки мои! Правда прелесть?

Я поёжилась:

— Да, в них что-то есть. Они тоже ядовиты?

— О, да, — обрадовалась Зинаида, — укус такого паука, мягко говоря, радости не доставляет, но тоже не слишком смертелен.

— Удивительно, а я слышала обратное.

— Ерунда, — махнула рукой Зинаида. — Вот если укусит этот каракурт, а их полно в Средней Азии, у-тю-тю-тю, — с нежностью сделала она козу ужасной гадости, на которую нормальный человек и смотреть-то не может без боли, — если вот это чудо угрызнет, тогда через десять-пятнадцать минут появится резкая боль в области живота, поясницы и груди. Онемеют ноги, да-а, ножки онемеют, появится удушье, судороги, рвота, посинение лица, страх смерти…

Я мгновенно все это испытала и, держась за стол, спросила:

— А когда наступит смерть?

— Смерть наступит лишь через три дня или даже через пять дней, — оптимистично сообщила Зинаида и, заметив, наконец, моё состояние, добавила: — Успокойся, против этого яда есть сыворотка.

— Как далеко шагнула медицина, — обрадовалась я.

— Ну, здесь скорпионы, тоже ядовиты и тоже не так смертельны, как того бы хотелось, там дальше тараканы, среди них тоже есть ядовитые, а вот это!