Пять сантиметров в секунду

В то же самое время в глазах руководства ценность Такаки только росла. При каждой аттестации ему повышали зарплату, и премия у него была больше, чем у коллег с тем же стажем работы. Тратить деньги ему было особенно не на что, потому что времени развлекаться не было, в итоге на счету неожиданно образовалась сумма, о которой он раньше и мечтать не мог.

Такаки сидел перед экраном в офисе, наполненном, как всегда, успокаивающим перестуком клавиш, и ждал, пока компилятор обработает введённую программу. Поднеся чашку с остывающим кофе к губам, он думал о том, что жизнь — всё-таки странная штука.

Такаки многое мог себе позволить, но ничего не хотел, и ему оставалось только копить деньги на счету.

Он рассказал ей об этом как бы в шутку, Мидзуно засмеялась, потом немного загрустила. Когда Такаки видел, как она печалится, глубоко внутри у него что-то щемило и сердце начинало ныть. Тогда он и сам грустил без всякой причины.

Было начало осени; сквозь дверь-ширму в комнату задувал холодный ветерок; Мидзуно и Такаки сидели на ламинатном полу и наслаждались прохладой. Он снял галстук и остался в темно-синей рубашке, она была в темно-коричневом свитере и длинной юбке с огромными карманами. Взгляд Такаки задержался на округлой груди, приятные очертания которой проступали сквозь свитер, и на душе у него стало чуточку тяжелее.

Он зашёл к Мидзуно по пути с работы впервые после долгого перерыва. В последний раз в квартире ещё работал кондиционер, с трудом припомнил Такаки, почти два месяца прошло. Конечно, мы были по горло в работе, и расписания вечно не совпадали, но это всё же не повод, чтобы совсем не встречаться, думал он. А ведь раньше мы виделись очень часто. И она, и я — оба мы как-то расслабились.

— Эй, Такаки-кун, а кем ты хотел стать в детстве? — спросила Мидзуно, выслушав, как обычно, его ворчание по поводу работы. Он задумался.

— Кажется, никем.

— Совсем-совсем?

— Угу. Я просто изо всех сил старался выжить, — сказал он с улыбкой, и Мидзуно, улыбнувшись в ответ, сказала: «Я тоже», — взяла с тарелки одну грушу, откусила и бодро захрумкала.

— Ты тоже, Мидзуно-сан?

— Ага. Когда меня в школе спрашивали, кем я хочу быть, я всегда тушевалась. А когда все устроилось с нынешним местом работы, вздохнула с облегчением. Теперь-то уж никто меня не спросит, о каком будущем я мечтаю!

Вот-вот, мысленно согласился он и протянул руку к очищенным Мидзуно грушам.

«Кем я хочу стать?»

Каждому надо во что бы то ни стало найти себе место. А у меня чувство, что я всё никак не привыкну даже к самому себе. Нет в мире ничего, за чем я гнался бы. Я не знаю, кто я такой, я всё ещё в пути, думал Такаки. Вопрос в том, куда я иду.

У Мидзуно зазвенел мобильник, она извинилась, взяла телефон и вышла в коридор. Такаки проследил за ней краем глаза, сунул в рот сигарету, щёлкнул зажигалкой. Из коридора доносился её негромкий радостный голос, и Такаки сам себе удивился, внезапно ощутив острый укол ревности к незнакомцу, с которым говорила Мидзуно. Такаки живо вообразил, как незнакомый мужик ласкает её под свитером, касается белой кожи, — и на мгновение возненавидел их обоих.

Телефонная беседа продолжалась самое большее пять минут, потом Мидзуно вернулась и сообщила: «Это младший коллега», — и Такаки непонятно почему подумал, что она его презирает. Но Мидзуно ни в чём не виновата. Что ж тут удивительного? Ответив: «ясно», — он, словно давя собственные чувства, раздавил сигарету в пепельнице. И спросил себя в ужасе: «Что со мной происходит?»

На следующее утро они, как и раньше, сидели за обеденным столом и вместе завтракали.

Он посмотрел в окно; небо застилали серые тучи. Утро выдалось зябким. Для Такаки с Мидзуно совместное поглощение завтрака в воскресенье было исключительно важным, символическим событием: продолжаются ничем не омрачённые выходные, времени — навалом, что хочешь, то и делай. Будто вся жизнь впереди. Мидзуно всегда готовила вкусный завтрак, и в минуты воскресной утренней трапезы они с Такаки были как никогда счастливы. Иначе и быть не могло.

Такаки смотрел на то, как Мидзуно кладёт яичницу-болтунью на разрезанные гренки и отправляет их в рот, и его поразило предчувствие; не окажется ли этот их завтрак последним совместным завтраком? Эта мысль пришла ему в голову без всякой причины. Дело было не в том, что он этого желал, вовсе нет: и через неделю, и через две недели Такаки хотел бы завтракать вместе с Мидзуно.

Но это и в самом деле был их самый последний совместный завтрак.

* * *

Такаки решил написать заявление об уходе, когда до окончательной ликвидации проекта оставалось, по его прикидкам, три месяца.

Когда он решился подать заявление об уходе, то понял, что на деле хотел уволиться уже давно. Сначала надо закрыть проект, ещё месяц пойдёт на то, чтобы разобраться с делами и передать их коллегам; просчитав все сроки, Такаки сообщил начальнику, что если всё пойдёт по плану, он уволится в феврале будущего года. Глава отдела отнёсся к Такаки участливо и велел переговорить с топ-менеджером.