Пять сердец Сопряжения. Том 1

Пока она ехала обратно, в голове не было ни единой мысли. Гнев постепенно затих, мелькнула грусть, ожила в сердце привычная боль. Землянин был прав, покидая звено одновременно с тем, как бросить ее. Она не смогла бы находиться рядом, понимая, что все кончено. Это Дэль сумела остаться ему другом после их расставания. Но фриммка была другой: общительной, с легким характером, стремилась получить от жизни как можно больше, не зацикливаясь на философских вопросах. Она умела отнестись к проблеме так, словно ее не существовало. Вот Белка так не могла. Принимая решение, не сворачивала с пути, привязавшись к Монти, – решила, что это на веки вечные. Нет, не зря девчонка с Кальмерана не любила такие слова: как дом, навсегда, любовь.

Командор сидел в гостиной, развернув над трансиром виртуальный экран. Когда Изабелла вошла и остановилась, опершись плечом о дверной косяк, он скрыл экран и заметил:

– Я беспокоился ровно до тех пор, пока не проследил твой маршрут. Мне пришлось это сделать, прости. Полагаю, ты не хотела бы, чтобы кто-то узнал!

Изабелла смотрела на него, и боль, змеей свернувшаяся в сердце, потихоньку отпускала. Джей. Такой же, как всегда: внимательный, заботливый, умный. Когда мир будет рушиться, именно он поддержит небесный свод, не дав ему упасть на землю.

– Наши дрыхнут? – спросила она. – Кофе будешь?

– Откуда на Фримме кофе? – удивился фон Рок и поднялся.

Изабелла ненадолго скрылась в своей комнате и вернулась с баночкой черного порошка.

– У меня с собой. Нужно заварить кипятком. Справишься? Мне надо в душ и переодеться.

Взгляд синих глаз тайшельца извлек все мысли из ее головы, подверг классификации и анализу и вернул обратно. Анждей улыбнулся, будто не было этой ночи.

– Справлюсь, иди!

Дольше всех будили Рианона. У каких уж родственников он проводил время, сказать было сложно, но на фриммца подействовала только ваза с холодной водой, которую Виллерфоллер вылил ему на голову.

– Фарамиэль! – воскликнул ТаТерон, продирая глаза. – Уоллер, что ты творишь!

– Насилие и беззаконие! – усмехнулся тот. – Вставай, соня, ибо мы жаждем новых впечатлений!

В последующие часы они посетили еще несколько мест, связанных с именем Роуза, в том числе, дом-музей, в котором все осталось, как и при жизни художника. В мастерской, где он рисовал свою последнюю картину – «Чернильную вечность лагуны Дорана», не было мебели, лишь на треножнике стояла репродукция, да висели на стенах карандашные наброски. Сотни, тысячи набросков, и только в некоторых из них угадывались образы с картины. Замерев у разделительного барьера – в комнате поддерживался специальный микроклимат, поэтому вход в нее прикрывал прозрачный щит, – Изабелла рассматривала рисунки со все возрастающим изумлением. Наймис Роуз, несомненно, был гениален, но в его работах проглядывало скорее неординарное отношение к отображению времени и пространства, к композиции и перспективе, чем безумие. Эти же наброски казались результатом работы воспаленного разума. Не прошло и нескольких минут, как кальмеранку замутило от их изобилия, однако и закрывая глаза, она продолжала видеть линии, окружности и прямые, больше напоминавшие лабиринт. Она поспешила спуститься на первый этаж, и тут в пенале дрогнул трансир. На экране цвело совершенное лицо герцогини фон Рок. Изабелла и до сих пор, видя Франсуазу, каждый раз едва сдерживала восхищенный вздох.

– Как гуляется, дорогая? – поздоровавшись, поинтересовалась герцогиня. – Говорят, Фримм – мир для тех, кто влюблен!

– Боюсь, Ваша Светлость, мне это не грозит, – рассмеялась Изабелла, – даже в том чудесном месте, в котором мы оказались.

– И какие от него впечатления? – уточнила Франсуаза.

– Двоякие, – честно ответила Белка. – С одной стороны, все, на что падает мой взор, доставляет эстетическое наслаждение. С другой – грань, разделяющая фриммские расы, маячит постоянным фоном для сознания. И это неприятное ощущение.

– Фримм радужен лишь внешне… – коротко заметила герцогиня, показывая, что тема ей не безызвестна. – Когда вы вернетесь?

– Завтра утром, – Изабелла проницательно посмотрела на нее. – Надо встретиться?

– Ты моя умница, – лукаво улыбнулась Франсуаза, – есть информация, которая тебя заинтересует.

– Вы нашли его? – воскликнула Изабелла. – Нашли…

Герцогиня приложила палец к губам.

– Тш-ш-ш! Завтра поговорим. Поцелуй за меня моего мальчика!

– Вашего бедного, перспективного мальчика? Конечно!

Обе понимающе улыбнулись друг другу.

«Когда свадьба? Почему меня не пригласили? – раздался в сознании голос Виллерфоллера. – Я, между прочим, никогда не был на традиционной тайшельской свадьбе!»

«Отвали, Уолли! – беззлобно ответила Изабелла, сворачивая трансир. – Может быть, тебе на роду написано не увидеть ни одной традиционной тайшельской свадьбы!»

«Командор, ты же не разочаруешь меня, а?»

«Виллерфоллер, ты – трепло, знаешь об этом?»

Они оба спускаясь по лестнице из мастерской Роуза, улыбаясь, как коты, наевшиеся сметаны. Фон Рок подставил щеку для переданного матерью поцелуя.

Поцеловав его, Изабелла неожиданно зевнула, да так сладко, что Уолли тоже не сдержал зевка.