Пять шагов навстречу (СИ)

— Почему ты хочешь уехать? Почему ты не можешь остаться в Нью-Йорке?

— Потому что переводят маму, Мэйсон.

— Зачем ты следуешь за ней? Вы даже не видитесь.

— Я… я просто хочу быть рядом с ней.

— А со мной?

— Мэйсон…

— Ты оставляешь меня, чтобы быть с тем, кого даже не видишь. Ты разговариваешь с ней по телефону. Это можно сделать тут. Рядом со мной. Но ты не выбираешь меня, значит, я не так важен для тебя. Я ошибся.

— Ошибся?

— Да. Снова. Я снова выбрал человека, который не выбирает меня.

— Мэйсон…

Сползаю с кровати и делаю несколько шагов. Следом кладу ладони на его грудь и поднимаюсь на носочки, чтобы поцеловать. Но он превратился в статую. Для получения его поцелуя, нужно, чтобы он наклонился, и Мэйсон не делает этого. Он смотрит на меня сверху вниз и делает новый шаг назад, из-за чего мои руки падают и теряют с ним физическую связь.

— Прощай, Трикси.

Парень открывает дверь и выходит из комнаты. Из нашей комнаты. Из нашей спальни. Из своей квартиры. Я уже жду, когда в глаза засыпется краска, полетят щепки, деревяшка разлетится на мелкие кусочки. Но ничего. Он спокойно закрывает дверь. Кто-то другой мог порадоваться, но не я. Мэйсон слишком эмоциональный и вспыльчивый. Его молчание и полное отсутствие эмоций говорит о многом.

Слёзы моментально хлынули из глаз, струясь по щекам.

— Куда ты?

— Не хочу тут находиться.

Это всё, что я слышу от него перед тем, как закроется вторая дверь, разделяя нас по разные стороны баррикад. Не знаю, как, но силой выдираю ноги чуть ли не с корнем от пола и бегу снова.

— Давай поговорим, пожалуйста! — прошу я, распахнув входную дверь. — Вернись, Мэйсон!

Третьи двери, которые разделяют нас — двери лифта.

За эти несколько секунд я успеваю пролить невиданное количество слёз; сорвать голос, пока зову его; почувствовать себя полностью бессильной и мёртвой. Эта раздавленность и пустота внутри преследует меня, растягивая секунды в минуты, минуты в часы, а часы в сутки. Я звоню ему миллион раз, получая лишь глухие гудки и перевод на автоответчик. Пишу миллиард сообщений, но не получаю ни одного в ответ. Я не знаю, кому звонить, чтобы найти его, да и нужно ли это. Я точно уверена: он не поедет к родителям или к Мэди и Ди. Ему проще остаться одному.

Смешно, ведь в эту самую секунду, Мэйсон хочет быть один, а я хочу быть с ним. Наши желания разные. Он не примет моего присутствия и не даст приблизиться к себе на дюйм.

Так проходит три дня.

Все эти три дня я не покидаю квартиру и на секунду, чтобы не упустить его. Я практически не сплю, чтобы услышать, когда он придёт. Питаюсь водой, потому что лишь она с трудом, но лезет в горло. Рядом со мной только телефон, подушка и одеяло, которое я притащила из спальни. Создав кокон, я кажусь сумасшедшей. Эти три дня растягиваются в пять. И все пять дней, от Мэйсона нет ни одной вести, а я превратилась в самое настоящее чучело. На каждый поступающий звонок, я бросаюсь к телефону, но как только вижу имена звонящих, с болью на сердце отклоняю вызов.

Я никогда не чувствовала себя такой мёртвой, как эти пять дней. Никогда не ощущала такую пустоту, и даже боль притупилась, отступив назад. Мой итог: собрать себя воедино и сделать хоть что-нибудь, потому что ждать без толку. Я медленно и верно погибаю без него. Смешная закономерность: стоит совершить ошибку, чтобы понять, какой глупой она была. Самой глупой.

Так я и делаю. Звоню Мэди и узнаю, не был ли он у них, ссылаясь на какую-то глупость, но получаю отрицательный ответ. Мне с трудом удаётся держать голос ровным. Чтобы не вызывать лишних подозрений, я еду в дом его родителей, где дверь открывает его отец, удивляясь моему появлению в одиночестве. Вместе с ним, это делает Эйден, когда проходит мимо и видит меня на пороге. Уже тороплюсь придумать оправдание, и если нужно, объехать все отели, как получаю вопрос:

— Он готовится?

Медленно разворачиваюсь и встречаюсь с пристальным взглядом мистера Картера.

— Готовится… к чему?

— У вас всё в порядке?

Киваю, потому что выдавить словесную ложь не могу.

— Он не говорил тебе?

— Не говорил о чём?

Мистер Картер выгибает бровь. На его лице растерянность и озадаченность, которую я вижу впервые со дня знакомства. Он открывает ящик комода, после чего протягивает мне карточку. Пытаюсь сосредоточиться на буквах, которые расплываются перед глазами, но прочесть получается с трудом. Только спустя несколько минут, поднимаю голову и нахожу всё тот же внимательный взгляд.

— Ты уверена, что всё в порядке?

— Я… не знаю… — признаюсь я.

— Где он?

— Я не знаю…

— В каком плане ты не знаешь? — хмурится он.

— Мы не виделись пять дней, — едва слышно говорю я. — Я не знаю, где он.

— Он дома, я вчера с ним разговаривал.

— Его нет… — понимаю, что сообщаю об этом зря, но уже слишком поздно, потому что мужчина передо мной легко всё понял. Мне стоит только продолжить: — Он ушёл.

— Как понять он ушёл? Как он может уйти из своей квартиры?

Жму плечами, кусая внутреннюю сторону щеки, которая за эти несколько дней стала панацеей, хоть немного заменяющей душевную боль физической.

— И куда он ушёл?

— Не знаю…