Пять шагов по облакам

Ох уж эти китайские церемонии, аперитивы-дижестивы, сорок пять вилок и сорок пять ножей с каждой стороны тарелки, бокал под красное вино, бокал под белое, стакан под минеральную воду «с газом» и под минеральную «без газа», столовое серебро, льняные салфетки, заботливые официанты, которые подают еду так, как будто укачивают младенца!..

Данный конкретный «аперитив» подавали в пузатых, тонконогих бокалах. До половины в бокале было что-то, похожее на варенье, и сверху тонкой струйкой еще наливалось очень холодное шампанское.

Лера попробовала — вкусно.

— Это клубника со льдом, — пояснил Баширов неожиданно.

— Где?

— В бокале. Сначала кладут клубнику с ледяной крошкой, а потом доливают шампанское. — Он помолчал и добавил: — У вас был озадаченный вид.

Го-о-ол!!! Го-о-ол!! Да, сегодня оборона у наших явно хромает. Уйти на перерыв с таким разгромным счетом нашим ребятам будет не слишком-то приятно. Впрочем, есть! Есть еще возможность отыграться, и мы все надеемся, дорогие радиослушатели…

— Я не бываю в таких ресторанах, Ахмет Салманович, — сказала Лера со светлой улыбкой. — Я не могу себе это позволить, а потому и не знаю, на какую именно крошку наливается шампанское! И вообще я работающая женщина, причем не просто работающая, а много работающая. Я хорошо зарабатываю, и на машине меня возит водитель, а в офисе встречает охранник, но живу я только на то, что заработаю! И если вы не знали или забыли, что полно людей в этой стране живет именно на то, что зарабатывает, — ну, так уж вспомните или узнайте! Я не хожу по таким ресторанам, и метрдотели не знают меня в лицо, и в меню я ничего не понимаю, и это не хорошо и не плохо. Это просто свидетельствует о том, что мы живем разными жизнями и в разных мирах, и мой мир недоступен вашему пониманию, как и ваш мир совершенно недоступен моему! И что здесь такого?.. И кто в этом виноват?..

— Ну, вот и отлично, — словно опять согласился с ее мыслями Баширов. — Давайте поговорим, Валерия?

— Когда вы называете меня Валерией, мне хочется немедленно запеть.

— Вы вполне можете запеть…

Лера улыбнулась.

У него есть чувство юмора, и это… странно.

— Боюсь, что тогда нам точно не удастся поговорить. От моего пения мрут не только официанты в дорогих ресторанах, но мухи, и даже пауки.

— В самом деле?..

Лера осторожно поставила бокал на длинной-предлинной и тонкой-претонкой ножке на белый лен скатерти. Официант за ее спиной сделал неуловимое движение.

— Ахмет Салманович, я просила господина Боголюбова устроить мне встречу с вами с единственной целью. Я надеялась заинтересовать вас убийством Садовникова, чтобы вы помогли мне выйти из странного положения, в котором я оказалась. Положение до того странное, что мне иногда кажется, что все это происходит не со мной.

— Вот совпадение, — пробормотал титан и стоик, — мне иногда тоже так кажется.

Лера не дала сбить себя с толку.

— Незадолго, а точнее накануне, моего отъезда из Москвы в Санкт-Петербург, где у меня была запланирована встреча с Садовниковым, я неожиданно заподозрила, что Вадим Сосницкий собирается закрыть нашу газету. Я встречалась с ним в Лондоне для получения ценных указаний. Это обычная практика, примерно раз в месяц он приглашает меня на собеседование, но в этот раз он явно чего-то недоговаривал и вообще вел себя… нервозно. По договоренности с Вадимом я никого не ставлю в известность о содержании наших бесед, если они не касаются прямого газетного производства, и на этот раз я ни с кем не могла поделиться своими опасениями, не раскрывая источника. После разговора с Сосницким у меня возникли подозрения, что происходит что-то странное, и мне даже показалось, что он хочет… закрыть газету.

— «Власть и Деньги»? — удивился Баширов. — Закрыть? В первый раз слышу.

— Я решила, что он задумал некий тактический гамбит для того, чтобы услужить властям предержащим и с почетом вернуться в Россию не в качестве уголовного преступника, а в качестве уважаемого бизнесмена. Я несколько раз говорила с ним по телефону, и мне показалось…

— Что он собирается закрыть вашу газету?

Лера исподлобья посмотрела на Баширова и убрала за ухо кудрявую прядь.

— Ахмет Салманович, все, что я вам рассказываю, — строжайшая тайна. Никто не должен об этом знать. Особенно Вадим Сосницкий.

— С чего вы взяли, что мне можно доверять? Да еще… строжайшие тайны?

— Мне больше доверять некому, — решительно сказала Лера. — По крайней мере, в этом вопросе. А вы по воле случая оказались втянутым во все это дело, и деваться вам тоже некуда, потому что газета «БизнесЪ», которая, как всем известно, принадлежит именно вам, тоже вела — или ведет! — какую-то свою игру.

— Все мы ведем игру, — осторожно сказал Баширов.

Когда она вдруг заговорила о «тайне», он грешным делом подумал, что ей стало известно нечто из того, самого сокровенного, что было один-единственный раз сказано по очень секретному и очень охраняемому телефону в ухо Тимофею Кольцову и больше не повторено никому. Баширов понимал, что Лере ничего не может быть известно об этом, и все же на секунду усомнился.