Пять слагаемых счастья

Шенни лежала на кровати в своей спальне, глядя на залитый лунным светом потолок. За последние несколько недель произошло столько событий, что она чувствовала себя… странно. Только недавно она была владелицей художественной галереи в Лондоне, а сейчас восстанавливается после гриппа на побережье Австралии. Она могла пожить у Руби или у своей подруги Джулии.

Но долго ли?

Все случилось слишком быстро. Ей было больно, когда она застала Майка с любовницей, но болезнь не позволила ей мыслить здраво. И вот теперь, в этой роскошной спальне, она впервые поняла, во что превратилась ее жизнь.

Через три недели ей исполнится двадцать девять. Она потеряла галерею и свою квартиру. У нее нет денег…

– И никто не возьмет меня на работу, ― прошептала она. ― Кому нужен куратор галереи, который потерял собственное дело? Да уж, профессионал. ― Шенни шмыгнула носом. ― Так, не смей плакать.

– Шенни? Ты спишь?

Детский голос. Шенни села в кровати и потянулась к лампе на тумбочке.

– Нет, ― ответила она, стараясь, чтобы голос звучал бодро. ― Иди сюда.

Казалось, Венди только и ждала этих слов. Она вбежала в спальню, запрыгнула в постель к Шенни и натянула одеяло до подбородка.

– Мне приснился плохой сон, ― дрожащим голосом объяснила она.

Надо было ночевать в комнате девочек, запоздало поняла Шенни, крепко обнимая девочку. О чем она только думала?

– Что-то случилось?

Шенни подняла глаза и увидела Пирса, все еще одетого в свитер и джинсы.

– Ко мне пришла Венди. Ей снятся кошмары.

– Опять кошмары. Только не это.

Пирс шагнул в комнату, и Шенни почувствовала, как девочка все сильнее прижимается к ней.

– Нет… ― пробормотала Венди, и Пирс резко остановился. ― Уходи. Я не хочу…

– Эти кошмары уже давно мучают ее, и она никогда не подпускает меня к себе. Я ходил с ней к детскому психологу, но она не захотела рассказывать ему о своих снах.

– Это ужасно, ― прошептала Шенни.

– Я знаю.

Пирс выглядел растерянным, и Шенни внезапно поняла ― он на самом деле знает. Ему тоже снились кошмары.

Интересно, снятся ли они ему до сих пор?

– Венди, может, расскажешь мне? ― спросила она. Девочка только покачала головой.

– А мне снятся отвратительные сны про лягушек. ― Шенни поморщилась. ― Огромные скользкие лягушки. Фу.

– Лягушки милые, ― прошептала Венди.

– Только не мои, поверь мне. Могу поспорить, у тебя тоже были кошмары, ― продолжила Шенни, обращаясь к Пирсу. ― Расскажешь?

– Да нет, у меня… И вообще, мы о Венди говорим.

– Нуда, конечно.

– Венди, нам необходимо поговорить, ― мрачно проговорил Пирс. ― Тебе страшно, я понимаю. Когда-то и у меня такое было.

– Нет, ― твердо ответила девочка.

– Взрослые тоже иногда боятся, ― продолжила Шенни. ― Главное ― поговорить об этом. Я рассказала о своих кошмарах маме, и она отвела меня в зоопарк, и я многое узнала о лягушках. Представляешь, самая крупная лягушка в мире больше, чем ступня моего отца. Поверь мне, это означает, что она огромная. Но все равно, она питается только насекомыми. Потом мы набрали головастиков и выпустили в пруд, который папа вырыл в нашем саду. Головастики превратились в лягушек, и я дала им имена. Вот тогда мои кошмары прекратились.

– Твои родители любят тебя, ― мягко заметил Пирс.

– Ну да, только они не сказали мне, что сдали дом. Поэтому не надо их хвалить. Венди, так что тебе снится?

– Я хочу, чтобы Пирс ушел.

Шенни замерла. Когда она посмотрела на Пирса, то увидела кое-что, что изумило ее еще больше. Боль. Неприкрытая, неподдельная боль.

– Пирс наш друг. Он любит тебя.

– Он…

– Что тебя мучает, Венди?

– Темнота, ― пробормотала девочка. Пирс не выдержал.

– Я ухожу, ― напряженным голосом сказал он. ― Я не буду подслушивать.

Шенни не стала его останавливать. Неужели Венди боялась его? Но не мог же он обидеть ее!

– Пирс ушел.

– Я знаю.

– Теперь ты можешь мне все рассказать.

– Нет.

– Венди, я спасла Дональда от быка. Я могу спасти тебя от того, что не дает тебе покоя. Но для этого мне надо знать, от чего именно.

Девочка молчала.

– Темнота, ― наконец сказала она.

– Но в твоей комнате горит ночник. Его света не достаточно?

– Просто, когда я засыпаю… Буфет…

– Что? ― Шенни задержала дыхание.

– Буфет. Он запирает меня там. Он ненавидит меня, потому что я рассказываю маме, когда он бьет ребят. А мама все время болеет и лежит в кровати.

– Пирс делает это? ― Шенни не могла поверить:

– Нет, ― еле слышно ответила Венди. ― Другой…

– Другой мужчина?

– Он очень долго жил с нами. Мама сказала, что ему некуда пойти. И я не рассказывала ей про буфет. Она так расстраивалась все время… Ребятам я говорила, что это такая игра, но это было не так, конечно. Однажды вечером он ударил Дональда. Сильно, у того даже синяк появился. А я ударила его в ответ ― даже сильнее, чем он ударил Дональда. Дональд кричал так громко, что Эбби пожаловалась маме. Мама проплакала всю ночь, а утром она отвезла нас к Пирсу.

О боже.

Я не знаю, как с этим справиться, в отчаянии подумала Шенни.

Но у Венди больше никого нет, кроме нее. Пирс не может помочь, потому что в сознании девочки явно перемешалось прошлое и настоящее.