Пять столетий тайной войны

Авторы трудов, излагающих «оригинальные» концепции, не могут не упоминать исследований, в которых подробно обоснованы те оценки деятелей революции, которые стали в значительной мере общепризнанными (работы А. Матьеза, Ж. Лефевра, А. Собуля и др.). Но это лишь формальная дань уважения. На деле. же они не считают себя обязанными уважать историческую правду. Напор такой литературы столь велик, что даже главный научный журнал по проблемам революции «Анналь историк де ла Революсьон франсез» спасовал перед ним и занял позицию стороннего наблюдателя. Он вынужден был заявить, что не видит свою задачу в том, чтобы занять позицию в отношении этих «необычных» концепций. Вдобавок книги, о которых идет речь, написаны в жанре исторической биографии или раскованного «беллетри-зированного» рассказа о ярких событиях прошлого. Авторы этих книг явно рассчитывают не на специалистов, а на широкую читательскую аудиторию и по этой причине (или под этим предлогом) не отягощают изложения точными ссылками, сносками на использованные источники и литературу. Вместе с тем для солидности может приводиться длинный список монографий и статей, изученных автором, а главноеархивов, в том числе местных и семейных, на которые он опирался в своих выводах. Все это было бы вполне уместным, если бы в данных книгах популяризировались результаты исследований, извлеченные из специальных изданий и дополненные для оживления читательского интереса какими-либо красочными деталями, не меняющими смысла описываемых событий. Но происходит как раз иное — по сути дела, в литературу вводится новая их интерпретация, и причем читатель оказывается лишенным возможности отличить, где автор пересказывает практически доступные только ему новые архивные материалы, а где излагает свои ничем не подкрепленные выдумки. Порой масса характерных деталей, явно извлеченных из первоисточников, никак не подкрепляет этих домыслов, а лишь придает им видимость обоснованности, фактической достоверности. Хотя в этой обширной литературе открыто не ставится цель пересмотра утвердившихся оценок событий и роли отдельных деятелей в революции, в действительности попытки ее реализации предпринимаются. В частности, речь идет, по существу, не только о личной чести, но и об исторической репутации ряда виднейших деятелей революции. Субъективная трактовка их позиции зачастую бросает тень на их планы и тем самым на их подлинные политические взгляды, придает сомнительный смысл тем или иным их действиям.

Все «необычные» концепции так или иначе увязаны с историей различных шпионских или диверсионных организаций, созданных иностранными правительствами и роялистами. Эти организации действовали, как правило, независимо друг от друга. Вдобавок самое существование некоторых из них документально почти не подкрепляется, в отношении других анализ источников допускает самые различные предположения. Так, независимыми (помимо уже известной читателю «Корреспонданс») организациями предстают «Парижское агентство» д'Антрега, сеть Шарлотты Аткинс-Кормье, разведывательные ячейки парижских отделений банкирских домов, организация барона Батца, сеть, руководимая лордом Элджином из Брюсселя, разведка шуанов, группа конституционных монархистов из Солера, перешедшая потом целиком на службу к шефу английской, шпионской службы в Швейцарии У. Уикхему, и др. Большинство их них пыталось заниматься не столько шпионажем в собственном смысле слова, сколько установлением связей с влиятельными политиками в Париже и провинции для свержения революционного правительства, организацией новых антиреспубликанских восстаний в различных районах страны.

Примером может служить деятельность одного из руководителей роялистского подполья в Париже — барона де Батца, которому приписывали план спровоцировать кровавые столкновения между различными группами якобинцев в Конвенте.