Пять столетий тайной войны

Например, было установлено, что переговоры с Мадридом могли побудить некоторых членов термидорианского правительства участвовать в похищении мальчика или способствовать усилиям роялистов в этом деле. Испанские Бурбоны ставили условием заключения мира (весьма выгодного для Франции, которая, как отмечалось, была вынуждена воевать с вражеской коалицией держав) выдачу дофина. Открыто согласиться с этим требованием термидорианцы не могли, не роняя своего престижа; тем более желательным становилось для них «исчезновение» Шарля Луи.

Многие считали утверждение Наундорфа о том, что он передал свои бумаги полицей-президенту Лекоку, выдумкой, притом не очень ловкой. Трудно представить себе, чтобы бумаги могли сохраниться после всех тех бесчисленных приключений и злоключений, которые, по уверению Наундорфа, ему пришлось пережить. Однако один немецкий аристократ клятвенно засвидетельствовал в 1949 г., что принц Август Вильгельм Прусский сообщил ему в 1920 г., будто видел в немецком архиве эти бумаги, безусловно подтверждавшие притязания Наундорфа.

Таковы новые аргументы «за». Но число доводов «против» или по крайней мере недоуменных вопросов возросло еще более. Мог ли Наундорф не знать французского языка, если он был дофином и до 10 лет говорил только по-французски? Между тем в своей декларации Наундорф прямо заявил, что «забыл» родной язык. Сторонники его пытаются ослабить силу этого аргумента «против» ссылками на то, что после приезда во Францию Наундорф уже умел говорить по-французски, объясняясь со многими «признавшими» его лицами. Очень серьезным доводом «против» является отсутствие сведений о том, кем именно было осуществлено похищение.

Сторонники Наундорфа в течение целого века упорно утверждали, что герцогиня Ангулемская сообщила всю правду в своем завещании, которое по ее желанию должно было быть вскрыто через 100 лет после ее смерти, то есть 19 октября 1951 г. Однако и после этой даты не было найдено никаких следов завещания. На запросы ученых заведующий архивом Ватикана, где, по слухам, хранилось завещание, ответил, что не обнаружено никакого подобного документа. (Это не мешает сторонникам претендента утверждать, что позднее папа Иоанн XXIII, ознакомившись с досье Наундорфа, признал притязания его потомков.) На запросы, посланные в Вену, были получены менее категоричные ответы. Вместе с тем опубликованные сравнительно недавно письма герцогини Ангулем-ской доказывают, что она, вопреки своим публичным заявлениям, не верила в смерть брата в Тампле.

Была проведена новая экспертиза волос. А. Кастело приложил много усилий, чтобы раздобыть пряди волос дофина, сохранившиеся еще со времени до августа 1792 г., и сравнить с локоном, срезанным дежурным комиссаром Дамоном у ребенка, скончавшегося в Тампле 8 июня 1795 г. Судебно-медицинская экспертиза доказала, что они принадлежат разным людям. Если не оспаривать безусловную аутентичность этих прядей, то следует, видимо, признать, что мальчик, умерший в июне 1795 г. в Тампле, не являлся дофином.[40] Кастело пришлось выпустить новое издание своей книги, доказывая, что Наундорф — самозванец.

Уже знакомый нам А. Луиго попытался в своих книгах доказать, что, вопреки всем сомнениям, Наундорф был действительно увезенным из Тампля дофином. Для обоснования этого Луиго свел воедино ряд «частных» гипотез, которые были почерпнуты в статьях, опубликованных в различных журналах конца прошлого и начала нашего века. В этих гипотезах фигурировала в качестве достоверной информация, требовавшая, однако, тщательной проверки, которая так и не была проведена.

Лондон, пишет Луиго, вскоре после победы французов при Флерю-се и особенно после 9 термидора узнал, что Берлин фактически разорвал секретный англо-прусско-нидерландский союз и повел сепаратные мирные переговоры с Парижем. Сохранение в тайне контактов между Пруссией и Францией приобрело для прусского правительства первостепенную важность. Пруссия держала «Капета» заложником на случай, если понадобится использовать его в своих интересах. Возможно, в 1815 г. Гарденберг, Фуше и бывший французский маршал Бернадотт, ставший шведским наследным принцем, строили планы обнародования факта, что Людовик XVII жив. Быть может, им удалось бы склонить к этому и царя Александра I. Но вмешательство Талейрана, опиравшегося на поддержку Англии и Австрии, положило конец этим планам.