Пять судеб. Каменный принц

  Шли они не долго. Спустя минут десять пятнадцать они вышли к обрыву, который давно оброс травой, из-под которой торчали редкие и пышные одуванчики, сияющие в закатном свете. Лёгкий ветер раскачивал их из стороны в сторону, словно убаюкивая.

  Подобное заворожило взор Армэля. Его глаза засияли в восторге. Дед Ефим обернулся, улыбаясь. Реакция ему определённо понравилась. Собственно, чего он и добивался.

  Встав за его спину, дед положил руки тому на плечи, тихонько толкая к обрыву. Дойдя до самого края, они присели на траву, неотрываясь от лицезрения заката.

– Армэль… Мальчик мой… – спокойно, растягивая гласные, сказал Ефим.

– Что дед Ефа! – восторженно выдохнул тот, не отрывая взгляда от закатного перелива.

– Последний раз я был здесь с Катенькой… – прошептал, словно вспоминая, старик.

  Мальчик оторвался от заката, переводя заинтересованный взгляд на мужчину. Эта тема редко поднималась, но иногда Ефим попадал в прострации, рассказывая о них с Катей. Истории всегда были чувственными. Армэлю хотелось плакать или смеятся, зависело это от рассказанного.

  Прижав колени к груди, он обнял их руками, готовясь слушать.

– Она всегда была выдумщицей… – продолжил дед, смотря на закат, словно рассказывая ему, а не мальчику сидящему рядом. – Выдумывала всё новые и новые смешные истории, выражения или даже легенды… Она дышала своими фантазиями. В последний раз когда мы здесь были,это был и её… Её последний день. Это был такой же день, как и сейчас. У нас была традиция, которую она же и придумала… В последний день лета мы приходили сюда. Приходили, чтобы смотреть на закат. А когда же солнце садилось, Катенька срывала первый приглянувшийся ей одуванчик, прикрывала глаза, загадывала заветное желание и дула из-за всех сил. Семена одувана разлетались, уносясь далеко-далеко и донося желание до Него…

  Ефим расказывал медленно, словно снова погружаясь в тот день и переживая всё во второй раз. Глаза его блестели настольгическими слезами. Взор был устремлён куда-то далего, унося за собой сознание.

  Мальчик смотрел на него неотрывно, проникаясь каждым сказанным словом. История была настолько красивой, что сердце сжималось в груди, обливаясь кровью.

– Сегодня я привёл тебя сюда, чтобы возобновить эту традицию… – продолжал тот тем временем. – Сорви любой одуванчик, который тебе приглянётся…

– Хорошо, дед Ефа! – пролепетал завороженный мальчик, оглядываясь вокруг себя.

  Приметив в дали маленький и очень даже милый одуванчик, Армэль поднялся с земли, подбегая к крохе и осторожно обламывая стебелёк.

  Развернувшись к деду, он ненадолго замер, наблюдая. Тот сидел, смотря на рыжый горизонт. В руке он крутил одуванчик, иногда поднося белый пух к носу и зарываясь в него ноздрями. Картина была очень меланхоличной…

  Отойдя от оцепенения, Армэль подбежал к деду, падая на траву рядом. Тот перевёл на него взгляд, расплываясь в лёгкой улыбке. Мальчик ответил ему такой же. Снова переведя взгляд на уже потемневшее небо, они синхронно зажмурили глаза.

«Пускай Ефим/Армэль будет счастлив! »

  Синхронно загадав желания, оба выдохнули на одуванчики из-за всех сил. Ветер тут же подхватил разлетающиеся в разные стороны пушинки, унося в даль. Они долго провожали взглядом свои послания, отдавая им крупинки надежды, подпитывая силами.

  Просидев там после до того момента, пока на небе не засияли звёзды и не восшевствовала Луна, они поднялись и зашагали в полной тишине. В такой же тишине дед Ефим проводил мальчика до ворот.

  Всю дорогу каждый думал о своём, выстраивая какие-то логические цепочки и попросту надеясь. Возле же ворот они обнялись, прошепптав слова прощания и пожелания удачи. Армэль долго провожал взглядом мужчину, пока тот не скрылся из виду насовсем. Когда же тот скрылся, он перелез через забор, добираясь до комнаты тем же маршрутом.

  Войдя в комнату, мальчик подошёл к окну, поднимая взгляд на звёздное небо. Он думал о многом. О Кате, Ефиме, о своей жизни, отце и… И о маме.

  Он много хорошего слышал о ней. Видел фотографии, но этого было мало. Он скучал. Как и всем, ему хотелось материнской любви и ласки. Чтобы кто-то жалел и прижимал к груди, перебирая его спутанные иссиня-чёрные волосы. Чтобы кто-то приносил молоко с печеньем, когда случались кошмары. Но этого не было. Его лишили всего этого ещё при рождении…

  Несмотря на это у него теперь есть Ефим и Вари… Два безумно дорогих человека, без которых он не мог представить своё существование… И любимый врач, который рассказывал про маму… Про то, как она носила его под сердцем…

  Мысли прервал стук в дверь. Переведя на деревянный прямоугольник взгляд, мальчик прокричал краткое «войдите!», снова возвращаясь к лицезрению ночного неба и заостряя взор на Луне. Вошедшей оказалась нянечка, Лилия Аркадьевна.

– Армэльчик, тебя попросил появится Серёжечка ещё три часика назад… – начала женщина нерешительно, употребляя свои любимые уменьшительно-ласкательные. – Мне что-нибудь передать?

– Нет, я сам к нему подойду! – сказал Армэль, разворачиваюсь и растягивая губы в широкой улыбке.