Пять жизней и одна смерть

Я хотела сбежать, но не решилась: через окно не выбраться – я лежала в отделении на третьем этаже. Прыгать не стала: вдруг лимит моего везения уже совсем исчерпался? По коридорам постоянно шнырял персонал, двери на выход караулили охранники. Контакты с внешним миром для моего же блага, как мне поясняли, были под запретом – ни телефона, ни компьютера с выходом в интернет. Посетителей у меня тоже не было, никто так и не пришел.

Первое время я ежедневно умоляла врачей позвонить родителям, диктовала номера телефонов и адреса электронной почты. Они кивали в ответ, но родители так и не появились, не забрали меня домой. Подозреваю, что с ними даже не связались, но это к лучшему, как я поняла позже.

Первый месяц, проведенный в больнице, я была одна против всего мира, против себя самой. Только я, мои странные, сумасшедшие мысли и мои нереальные воспоминания. Хвала всем святым, что по прошествии двух месяцев лекарства все же сработали, я успокоилась, пришла в себя, приняв решение жить вопреки всему, вопреки себе, вопреки воспоминаниям. Я приняла новый мир и его обстоятельства. Или, может, я приняла свои психические отклонения. Кто ж с достоверностью скажет мне, реально все это или нет?

Выйдя из больницы, я вернулась в квартиру Анны и начала новую жизнь, скрывая от всех, что со мной происходит.

Глава 3

Интересно, он всегда такой странный или только в моем присутствии?

Сегодня

Пожалуй, воспоминаний достаточно. Просто первый раз во всем и всегда слишком сильно впечатывается в сознание. Не хочется помнить мое первое перемещение, но оно въелось в память, словно многолетняя ржавчина в прогнивший металл. Ржавчина, которую не берет ни одно известное миру средство.

Моя смена подошла к концу, а это значит, что самое время заняться тем, чем я занимаюсь последние несколько недель. Это не что иное, как копание в историях нескольких людей, сбор информации о себе и о тех, в чьих телах я просыпаюсь.

Прогуливаюсь по теплой, наполненной уже заходящим солнцем аллее в направлении дома. Прошел целый год, а я до сих пор испытываю наслаждение от ровных, размеренных шагов без хромоты. И я рада, что мне больше не приходится носить специальную обувь с платформой разной высоты. Но иногда я скучаю по той себе, хотя это может показаться странным.

Перехожу дорогу и еще через два двора заглядываю в супермаркет – за нехитрыми вкусностями, помогающими скрасить долгие тягучие вечера. Брожу по продуктовым коридорам среди высоких полок, забитых до предела. Вижу, что последняя упаковка моего любимого бисквитного печенья с арахисовой прослойкой дожидается меня в самом отдаленном уголке на самой высокой полке. Почему они всегда закидывают его туда? Видимо, чтобы невысокие люди выбирали что‐то подходящее им по росту. Хоть это и не моя вина, но почему-то именно мое наказание. Сейчас бы мою ортопедическую туфлю на высокой танкетке – была бы ступенька. Но придется довольствоваться тем, что есть.

Левой ногой я нахожу небольшую опору в нижней полке и становлюсь выше сантиметров на двадцать или даже тридцать. Приближаюсь к цели, всем телом тянусь к злополучному печенью, словно от него зависит победа целой команды на Олимпийских играх. Еще пару сантиметров, всего-то парочку. Мне бы сейчас очень помогла способность любой части тела к эластичной растяжке, которой у меня, к сожалению, не наблюдалось. И вот оно почти в моей руке, я уже чувствую гладкость упаковки, вдыхаю запах ванили и арахиса, и тут громом среди ясного неба клокочет чей-то голос за спиной:

– Оно действительно того стоит?

Я вместе с пачкой печенья лечу вниз на нарушителя спокойствия, почти сбивая его с ног, словно кеглю. Но, к моему счастью, его сил и равновесия хватает, чтобы удержать и себя, и меня от сокрушительного, постыдного падения. Ну прямо детская сказка под условным названием «Неудачница и герой». Но вот мое печенье никто не спасает, оно падает на пол и скользит под стеллаж с продуктами.

«Да чтоб его!»

Злость вспыхивает, щеки горят, я, не видя ничего, отталкиваю спасителя. Собираюсь сказать ему о неприкосновенности частной жизни и всем таком, но вижу удивленные, взволнованные и при этом смеющиеся глаза Альберта, того посетителя из кафе.

– Какого черта! – ругаюсь я вслух и еще сотню раз про себя.

Поправляю чуть задравшееся платье, приглаживаю всклокоченные волосы и гляжу в сторону сбежавшего печенья.

– Прости, я не хотел. Просто решил поздороваться, – мягкими низкими нотами звучит его голос.

Пытаюсь судорожно спрятать мокрые и липкие от злости руки и натянуть неискреннюю улыбку.

– Забудь.

– Оно действительно так для тебя важно? – немного посмеиваясь, допытывается он.

Мне остается только жестом отмахнуться и подумать, какое же печенье выбрать теперь.

– Ну правда, прости. Я не хотел застать тебя врасплох.

– Однако застал, – угрюмо констатирую я и продолжаю уже увереннее: – И вообще, что ты тут делаешь?

– Ну так, зашел за продуктами.

– Но ты же живешь совершенно в другом районе. Вроде в новой части? Или я что-то путаю?