«Пятая колонна» и Русская Церковь. Век гонений и расколов

О направленности кампании на полную переделку мышления людей говорит и тот факт, что теперь, в отличие от начала 1920-х, гонения развернулись против любых религиозных конфессий. Ликвидировались протестантские и сектантские общины, до сих пор действовавшие совершенно свободно, «коммуны» толстовцев, баптистов, молокан. Преследовали буддистов. На территории СССР были закрыты все дацаны, арестовывали и расстреливали лам. Под преследования попало и исламское духовенство, закрывались мечети, медресе. Закрыли даже часть синагог.

Украинская автокефальная церковь поддерживала хорошие отношения с «живоцерковниками» и с властями, и до сих пор ее не трогали. ОГПУ пользовалась ее услугами – потому что часть структур УАПЦ находилась на территории Польши, это открывало хорошие возможности для разведывательной и диверсионной работы. Но в 1930 году открылась связь УАПЦ с подпольной организацией националистов, Союзом освобождения Украины. Арестовали митрополита Николая (Борецкого), несколько епископов и более 300 священников. От руководства церкви ОГПУ потребовало созвать чрезвычайный собор и принять постановление о самороспуске. Через несколько месяцев церковь разрешили возобновить, но из названия убрали слово «автокефальная», митрополичью кафедру приказали перенести из Киева в Харьков (который был в то время столицей Украины), а все епархиальные управления ОГПУ жестко взяло под свой контроль.

А уж по Православной Церкви репрессии прокатились как паровой каток. В общем угаре местные начальники больше не смели покрывать верующих, и были разгромлены структуры «катакомбной церкви», монашеские общины, все еще существовшие «в миру» (как, например, община Дивеевских сестер, изгнанных из монастыря, но обосновавшихся в Муроме). Такие братства верующих теперь квалифицировались как «организации», причем подпольные и контрреволюционные. А за это наказания были суровые. Лагеря, ссылки на «спецпоселения» в отдаленные гиблые места. Были и казни. В 1932 году в ростовской тюрьме расстреляли митрополита Кавказского Серафима (Мещерякова), епископа Барнаульского Александра (Белозера) и 120 священников и монахов. Случайный свидетель-геолог поведал об убийстве 60 священников в июле 1933 года на берегу Лены. Их ставили на край ямы и задавали вопрос, есть ли Бог. Каждый твердо отвечал: «Да, есть Бог!» – и звучал выстрел [98].

Власти запретили рукополагать новых епископов. Подразумевалось, что существующее поколение будет уничтожено или само вымрет, и епископов не останется. Значит, некому будет рукополагать священников – и Церковь прекратит существование. Православные архиереи осознали эту угрозу. В ссылках и лагерях осуществляли тайные хиротонии, посвящая в сан епископов самых самоотверженных священников с тем, чтобы они сохраняли свой сан в тайне. Продолжили окормлять Церковь, когда легальных структур вообще не останется.

В этой буре погромов было закрыто 90 % храмов, которые еще были действующими. Некоторые уничтожали, взрывали. Храм Христа Спасителя уже был осквернен, его отдали «живоцерковникам», настоятелем являлся один из главных ересиархов Александр Введенский, именовавший себя «митрополитом-апологетом-благовестником» и сменивший трех гражданских жен. Но большевиков раздражало само здание храма, высившееся над Москвой. Родился проект увековечить собственную победу каким-нибудь особенно грандиозным сооружением – построить доселе небывалое «главное здание страны», Дворец Советов. По проекту он представлял собой настоящую вавилонскую башню, увенчанную гигантской статуей Ленина. Триумф гордыни, самое высокое сооружение в мире, 415 метров! Вершина со статуей уходила бы в облака!

Строительство наметили именно на месте храма Христа Спасителя. С обновленцами не церемонились, потребовали очистить помещение – они были послушными, не спорили. 5 декабря 1931 года прогрохотали два взрыва… Но ведь и Дворец Советов в полной мере постигла судьба Вавилонской башни. Долго расчищали площадку от обломков. Строительство начали в 1937 году. Закончили лишь фундамент, а потом… стальные балки, заготовленные для дворца, пришлось пустить на противотанковые ежи. Так и осталась огромная яма на стройплощадке. В 1958 году на нее обратил внимание Хрущев – и появился бассейн «Москва»…

Ну а положение митрополита Сергия (Страгородского) в период антирелигиозной вакханалии стало совершенно незавидным. Его, правда, больше не трогали. Но его имя и документ, принятый под его началом Временным Синодом, очень продуктивно использовало ОГПУ. Сотрудники Ягоды сообразили, что теперь можно не утруждать себя поисками или фабрикацией доказательств. Когда арестовывали епископа или священника (или просто вызывали в свое ведомство, как бы для беседы), ему задавали вопрос: «Как вы относитесь к Декларации митрополита Сергия?». Если он отвечал, что отрицательно (или что согласен не полностью), автоматически следовало обвинение в «контрреволюции» [3, с. 409]. Сам Сергий к этим злодеяниям был совершенно не причастен, но о нем поползли слухи, будто он сотрудничает с ОГПУ.