Пятая Космическая

– Мне очень жаль, что так вышло, ваша светлость. Я ведь из старинного рода. До революции мои предки владели поместьем на берегу Марны... баронами были. Э-э... ну то есть бароном... каждый мужчина. Как это правильно сказать? Начиная с Мориса де Бертье, еще в шестнадцатом веке.

– Серьезная родословная, – одобрил Гордеев.

– Если что-то нужно передать. – Полковник скомкал платок. – Я не член «Возрождения», в наших частях нет ваших людей, а в других мне не поверят, черные погоны в армии не слишком уважают, но, хотя я формально и не с вами, я готов сделать все, что в моих силах.

– Лихо подкатил, – усмехнулся Бородач. – И почему мы должны тебе доверять, «барон»?

– Я знал, что вы не поверите. – Бертье спокойно выдержал насмешливый взгляд Бориса. – Поэтому до сих пор и не вступил в вашу партию. Но формальности не имеют отношения к чести, не так ли, князь?

– Ого! – Бородач отвесил короткий офицерский поклон. – Согласен, барон.

– Ничего не нужно, Бертье, – задумчиво взглянув на полковника, сказал Гордеев. – Я вам верю, но «Возрождение» не должно вмешиваться в такие дела. У него иное предназначение, понимаете меня?

– Да, ваша светлость, – полковник состроил понимающую, почти заговорщицкую мину.

– А в клуб мы вас примем, – пообещал Гордеев. – Когда появится возможность.

– Спасибо, господин генерал. – Бертье надел кепи. – Можете на меня рассчитывать в любой ситуации. Даже... ну, вы понимаете?

Он оглянулся по сторонам.

– Нет. – Гордеев улыбнулся. – Не понимаю.

– Я давал присягу народам Федерации, а не палачам, запросто превратившим обитаемую планету и двести миллионов ее жителей в кучку пепла, – прошептал Бертье. – Вот этим народам я и намерен служить далее.

– А мы намерены выполнять приказы командования. – Генерал посерьезнел. – И вам я советую поступать так же. Поспешные, импульсивные решения не приводят ни к чему хорошему, полковник.

– Да, да, я понял. – Бертье кивнул. – Никакой спешки, всему свое время.

Из караулки появился майор, и конвой отправился дальше, разводить арестованных по камерам. Павла, как и ожидалось, поместили в одну камеру с Бородачом.

– Как думаешь, этот барон провокатор? – Борис завалился на нары, покрытые тонким поролоновым матрасом. – Хоромы тут, однако, не то, что на гарнизонной «губе» Гефеста. Шик. И матрас тебе, и нары нормальные, а не откидные шконки.

– Думаю, он просто на грани срыва, вот и выдал все, что накипело, – ответил Преображенский. – Представь, каково это, когда тебя все ненавидят, хотя ты точно знаешь, что это несправедливо и на самом деле они обязаны тебя уважать. Я его отчасти понимаю. Непонятно только, почему он завербовался в АОЗ. С черными погонами уважения не добиться, будь ты хоть кронпринцем.

– Да бог с ним. – Бородач заложил руку за голову. – Ты лучше скажи, что делать будем? Лежать тут и ждать трибунала?

– Именно так. Князь сказал, что нам светит максимум штраф и отправка на передний край.

– Смешно. – Борис хмыкнул. – Будто мы до сих пор в тылу отсиживались.

– О том и речь. Члены «Возрождения» в других бригадах десанта и прочих частях уже получили приказ готовить армию к неожиданностям. Авторитет Гордеева в войсках и так высок, но «возрожденцы» должны поднять его до максимума. Однако сам понимаешь, на все требуется время.

– Понимаю. – Бородач зевнул. – Время, чтобы собрать камни... для пращей.

* * *

Трибунал заседал ровно десять минут. Прокурор зачитал обвинения, уместившиеся на одном листе, адвокат согласился по всем пунктам, судья открыл заготовленный файл и прочитал решение: «Лишить наград, званий, денежного довольствия на месяц и отправить бригаду в полном составе на передовую». Если не считать штрафа в размере месячной получки, приговор можно было назвать «последним китайским предупреждением». Гордеев отлично понимал логику Дюссона – пока не выправится ситуация на фронте, на внутренние скандалы нет времени и сил. К тому же еще неизвестно, сколько криминальных эпизодов потребуется повесить на Пятую Штрафную до конца войны. Главное для маршала было зафиксировать факт на бумаге: «Пятая бригада – позор армии». Он это сделал. Теперь же, когда крайние обозначены, следовало решать более насущные проблемы. Такие, как указанная в приказе боевая задача: «Освободить Ганимед». Понятно, что приказ был отдан не одной Пятой бригаде, а всей ударной армии Овчаренко, но отдельным пунктом в нем было прописано, что группа прорыва должна формироваться исключительно из числа опальных «гордеевцев».

На этом шоу и закончилось. Офицеров вернули на «Альфу», где они были встречены восторженными воплями личного состава, а отнятое при аресте оружие им вернул лично Овчаренко. Поскольку начало контрнаступления на Ганимед было назначено на тринадцать часов следующего дня – ровно через сутки, офицеры не стали отмечать свое освобождение, а занялись подготовкой подразделений к новому походу. Идти в первом эшелоне атакующих войск Пятой бригаде было привычно, и офицеры знали, что тщательная подготовка имеет в этом деле огромное значение.