Пятая печать. Том 1

Я фыркнул в дверную щель, после чего дверь была закрыта так плотно, что бесшумно открыть ее стало невозможно. Так и не понял я: какая связь между жирафом и деревенским парторгом? Что за обострение борьбы между причиной и следствием? Почему если врагов больше, то к социализму ближе? Но знаю я, что о разговорах взрослых ни-ко-му рассказывать нельзя. И про жирафа – тоже. Из-за неосторожного слова можно лишиться родителей… раз такое обострение классовой борьбы. Не потому ли в учебнике истории портреты героев Гражданской войны, одного за другим, чернилами закрашиваем мы и фамилии их из учебника вычеркиваем? Макитрук, он позади меня сидит, вместо Блюхера Буденного закрасил. Испугавшись, стал всех закрашивать подряд, оправдываясь передо мной:

– Все равно всех закрашивать, раз герои Гражданской… а так красивше – одними чернилами…

А ведь папка мой – тоже герой! В Гражданскую дивизией командовал… под Волочаевкой ранен, награды и личное оружие в столе хранит… А в музее его большая фотка: папка на белом коне под развернутым знаменем и… с большой чаркой водки у входа в ресторан «Золотой якорь»! Из-за этой стопки папино фото не на главном парадном стенде «Герои Владивостока» а на другом – «И на Тихом океане мы закончили поход».

Червячок беспокойства копошится в душе. Но настырный голос Крысы, всверливаясь в сознание, запутывает мысли:

– …В этот исторический момент каждый из вас должен принять участие в борьбе с затаившимися врагами советского народа…

То, что враги затаились, – ежу понятно… – думаю я, – но почему арестованный дядя Миша – враг? Он политкаторжанин и герой Гражданской! Весь израненный! Его белые расстреливали! Имел пенсию персональную и работал, а пенсию в МОПР перечислял! Не сидел начальником в тихой конторе, а учителем был в самой горячей точке Владика: в нашей школе преподавал русский и литературу! Не из-за денег работал, как все, а потому, что считал, что отдавать знания – долг коммуниста и учителя! А быть учителем, считал дядя Миша, – главная работа на земле, потому что не родители, а учитель создает новых людей для нового общества! Дядя Миша в нашем доме в восьмой квартире живет… жил…

Папа с дядей Мишей еще с Гражданской дружил, очень уважал дядю Мишу за его героическое прошлое. А его дружбу с пацанами во дворе считал папа чудачеством, которое бывает у добрых людей. А мама говорила: «Не от мира сего дядя Миша!» Потому что дядя Миша от отдельной квартиры отказался для другого героя Гражданской – семейного, а себе взял комнату в общей квартире. А у него все пацаны с нашего двора собирались!

И всем места хватало, потому что в его комнате – только стол, кровать, три стула, табуретка и книжный шкаф, наполненный лучшими в мире книгами! Костюм один – на стуле. На пиджаке – орден! А за шкафом – доски оструганные – для гостей. Доски кладут на стулья, все садятся, а дядя Миша про Гражданскую войну рассказывает и фотки друзей показывает. Молодых, в папахах, с шашками… По именам их называл, случаи смешные вспоминал… Оказывается, эти имена мы знали и раньше, по названиям улиц в городе… а кто задумывается над названиями улиц? А теперь каждая улица имеет не только имя, но лицо, характер, биографию и память о делах тех, кто носил эти имена.

Разные были друзья дяди-Мишины… и суровые мужчины, и веселые парни. Но было одно общее в их жизни: вера в то, что раз у войны прекрасная цель, то не напрасны любые жертвы! Говорил дядя Миша:

«Если нет у человека или у общества того, за что стоит умереть, значит, нет и того, ради чего стоит жить! Не должно быть на планете людей, живущих бесцельно!!»

Рассказывал он о знаменитых, талантливых и богатых людях в капстранах, которые наркоманили, сходили с ума, кончали самоубийством потому, что не знали самое главное: зачем живут?? И правильно, подумал я, на фиг буржуям жить? Вымирать пора, как динозаврам!

Книги свои давал нам читать дядя Миша. А имена писателей – как музыка: Жюль Верн, Майн Рид, Фенимор Купер, Роберт Стивенсон, Александр Дюма, Джек Лондон, Конан Дойль, Вальтер Скотт, Герберт Уэллс, Луи Буссенар… да разве перечислишь!! И хотя нет с нами дяди Миши, но книги остались у нас. Перед арестом собрал у себя дядя Миша пацанов нашего двора и рассказал, как читать книги: внимательно, записывая имена, названия, авторские мысли. Тогда содержание книги открывается и остается в читателе! Книга живет, пока ее читают. Книги надо давать читать другим и самому перечитывать. Но каждая книга, как верный пес, должна иметь хозяина, который о ней заботится, бережет, любит ее и рассказывает о ней.