Пятая пробирка

Некоторое время Бен сидел на земле, прислонив­шись спиной к «мерседесу» и допивая воду из фляги. В плече появилась пульсирующая боль, в голове сту­чало, все тело было словно ватным. Натали правильно сделала, что оставила его здесь, он должен был ей сам это предложить. Интересно, какой была бы реакция Элис Густафсон, узнай она о его нынешнем положении? Она сама много раз рисковала жизнью, чтобы найти тех, кто занимается подпольной торговлей органами, так что вполне возможно, что Элис не придала бы большо­го значения тому, что он поставил на карту свою жизнь в ту минуту, когда заехал на территорию «Уайтстоуна» в Техасе. Хотя, кто знает, может, она и оценила бы этот поступок.

Из-за того, что кто-то раскурочил машину, план, кото­рый выработали они с Луишем и Натали, развалился, еще не начав осуществляться. Конечно, возможно, что Луиш сможет подмешать снадобье Токимы в больничную еду и ему удастся одолеть охранников и профессиональных убийц, расположившихся в этой больнице. Не исключе­но, что и Натали вовремя доберется до больницы и сумеет отсоединить Сэнди от аппарата искусственного дыхания, найти подходящую машину и вернуться сюда, на гору, что­бы вытащить его.

Все составляющие плана по отдельности казались воз­можными, но вместе это было маловероятно.

Бен заставил себя встать, поборол возникшую тошноту и слабость.

Нет, не для того он здесь оказался, чтобы просто си­деть и ждать. Натали сказала, что он сможет помочь, если доберется до деревни и найдет там священника. Если он попробует сделать это, но умрет на обочине дороги, то по крайней мере, будет знать, что все-таки попытался что-то сделать. И можно рассчитывать, что его жертва не оста­нется незамеченной.

Сделав шаг от машины, Каллахэн ощупал карман, что­бы удостовериться, на месте ли револьвер, который ему дал Луиш. Он чуть про него не забыл.

Бен сделал еще несколько шагов, расправил плечи и за­шагал к дороге. Как минимум, две женщины, с которыми свела его судьба, смогли бы гордиться его мужественным поступком, — Элис Густафсон и Натали Рейес. Еще мог­ла бы Сэнди, если когда-нибудь узнает. Было странно ду­мать, что она лежит без сознания в больнице и ни о чем не подозревает, в то время как вокруг происходит столько событий!

Бен добрался до дороги и повернул к деревне. Шаг, другой... Голову выше, плечи развернуть... Он старался не обращать внимания на боль, волнами прокатывающуюся по телу.

«Шагай, шагай...»

^{Отче, прости неразумных детей,}

^{Ты нас простишь, ну а мы — тебя...}

^{Святая Мария, Матерь Божья...}

^{Простим друг друга за все за это...}

^{Молись за наш, грешных...}

Послеполуденное солнце жарило вовсю, на дороге поч­ти не было тени, чтобы укрыться от палящих лучей. Снача­ла Джон Прайн, потом Дева Мария, потом снова Прайн... Бен двигался вперед, строчка за строчкой повторяя стихи и молитвы.

Иногда он спотыкаясь, но ни разу не упал. Сколько он так шел, Каллахэн не знал, да это и не имело значения. Вода закончилась, и надежда найти ее где-нибудь по доро­ге казалась призрачной.

Обходя выбоину, Бен на секунду остановился и вдруг увидел, что деревня лежит прямо перед ним, словно поч­товая открытка с видом города, уютно устроившегося в зеленой долине. От боли Бен уже почти сходил с ума, но он дошел! На потрескавшихся губах появилось подобие торжествующей улыбки. Когда Бен Каллахэн подошел к окраине деревни, ног он уже практически не чувствовал. Пока он двигался по направлению к центру Дона Андже­ло, за ним следили десятки любопытных глаз.

—    Agua, рог favor [50], — обратился он к пожилой женщине, используя свой скудный запас испанских слов, которые, он надеялся, были похожи на португальские. — Donde vive padre Frank... a... padre Fransisco? [51]

Воды старуха ему не дала, но показала рукой дальше по улице, где стояла небольшая часовня. А еще Бен заметил на улице несколько машин разных размеров и марок. Если кто-то и мог взять напрокат или даже реквизировать одну из них, то этим кем-то мог быть только деревенский свя­щенник.

На дороге в лесу еще присутствовала хоть какая-то тень, но на улице спрятаться от нещадно палящего солнца было некуда. Бену казалось, что он стоит у огромной печи для обжига. Он попробовал сделать еще шаг, но понял, что может упасть в любую секунду. Перед глазами потемнело, а у самого входа в часовню Каллахэн вдруг вообще пере­стал чувствовать ноги.

Радуйся, Мария, Благодатная! Господь...

* * *

 Мало-помалу окружающая действительность начала приобретать очертания. Когда Бен очнулся, он обнаружил, что лежит на кровати на чистом белье, а окончательно про­ясниться сознанию помог запах свежесваренного кофе.

—Ну, — сказал мужской голос по-английски, — мой американский пациент очнулся.

—Как вы узнали? — спросил Бен.