Пятая сторона света

Мандельштам
с лопатой в руках ищет солнце,
зарытое на Красной площади.
Красная площадь просыпается
от стука его лопаты.

И дело здесь не только в аллюзиях, в запретном тогда имени опального великого поэта, в двусмысленном упоминании главной площади советской державы. Дело и в непривычной форме поэтического высказывания. Ведь свободный стих, верлибр и сегодня, как известно, все еще зачастую странен и иностранен для отечественного уха, воспитанного на хрестоматийном силлабо-тонике школьной программы, а уж в те времена верлибр и вовсе воспринимался как нонсенс, если не крамола…

Меж тем Александр Петров тонко и точно знает и чувствует русскую поэтическую традицию, еще в 1977 году он составил и с большими трудностями издал в Белграде двуязычную «Антологию русской поэзии XVII–XX века». Иосиф Бродский тогда писал, что это лучшая антология русской поэзии, которая когда-либо выходила в свет, а позже написал послесловие к книге стихов Александра Петрова, вышедшей на испанском. Совсем недавно, в 2011-м, в Белграде вышло новое издание его антологии русской поэзии, включившей уже и XXI век.

Александр Петров, известный сербский литературовед, поэт и прозаик – заметное и яркое олицетворение близких связей сербской и русской культуры, уходящих в глубь столетий. А связи эти весьма причудливы. Так, именно с именем серба из Герцеговины Саввы Владиславича, в начале XVIII века принятого в Посольскую канцелярию Петра I, связано появление при русском дворе вывезенных из Константинополя нескольких «арапчат», среди которых был и прадед Пушкина…

Впрочем, все биографические и географические подробности жизни поэта – не самое главное. Ведь куда бы судьба его не забросила Александра Петрова, где бы он ни жил – в Белграде, в Москве, в Питтсбурге (где А. Петров преподает в местном университете) или в Иерусалиме (где его жена была послом Сербии в Израиле), у поэта всегда одно на уме (и на языке) – «Как накинуть узду и набросить седло / на семь падежей, которые водятся с Богом…».

Евгений Бунимович

Железо и бархат

Железо и бархат

Железа лязг!
Бархата нега!
Их священный союз —
от века,
как руки и перчатки,
как соли и хлеба.

Скрип пера,

затем скрип сапог

и снега.

Снега, снега.

Вот и весна играет первую скрипку.

Чугунные струны.
Бархатная синева.
В их радушном объятьи
цветет подснежник,
красной окраски.

Железа блеск!

Бархата лоск!
Сплочены навеки,
как фитиль и воск,
они со страстью
и лаской
закаляют калину.

А нам,

перед смертью,
как в детстве,
мечтать уж об одном:
о крынке,
с молоком.

1991.

О двух головах

Революции неистовые
поэты. Смельчаки.
Словно о двух головах.
Одна танцует от печки.
Другая в облаках.

У первой лицо

в огневых точках,
как в веснушках.
Лица второй не видно.
Она взвилась свечой
к солнцу и свет
излучает потомкам
и грядущим векам.

А мы, потомки,

вникаем в потемках
в души поэтов,
сведенных теми
на нет.

Души,

оказавшись в нетях,
приобретают лицо.
И у молодых
вид стариков.
Им тогда
уже было сто лет.

В один год

они жили два.
И три. И век.

Резню

предназначенную для всех,
не Бог весть кто,
а он, она,
до дна глотнули.

Узнаешь резьбу

общей судьбы
в стихах
со сноской: автор убыл?

Не снес головы,

единственной,
в головокружительные годы.

1990

Красная площадь

ДЕВУШКА

Девушка бежит босиком по Красной площади.
Горячая Красная площадь.
У девушки загораются ноги.
Девушка взлетает.
Она летит над Красной площадью.
Народ в изумлении смотрит.
Кто поверит своим глазам?
Кто не верит, что видит эту девушку,
для того
этой девушки
нет.
Нет.

МАЛЬЧИК