Пятая волшебница

В итоге волшебницы решили, что Фаворитам не остается ничего другого, как сражаться друг с другом — причем иногда не просто до первой крови, но и до смерти. К удовлетворению Шабаша, крылатые воины ничего не имели против таких боев. Да, при этом кое-кто погибал, но зато насколько возрастало их военное мастерство, а заодно происходила выбраковка менее искусных воинов. Тем, кто неоднократно оказывался победителем, сумев пережить несколько сражений, присваивали офицерское звание, а получившие серьезные ранения переводились на более легкую службу. Погибших же превозносили как героев, их тела сжигали на огромных погребальных кострах, подолгу освещавших ночное небо Пазалона.

На холм поднимался Траакс в сопровождении очередного воина. Сражения с участием Клюге всегда проходили на возвышенности. Этим капитан достигал двух целей. Во-первых, оттуда он имел возможность следить за тем, как проводят бои остальные воины, а во-вторых, те могли видеть, как сражается он сам, и, следовательно, в очередной раз убеждаться, что равных ему нет. Эта мысль доставляла капитану особое удовольствие. Существовала одобренная волшебницами традиция, согласно которой любой воин, сумевший победить своего командира, занимал его место — таким образом стал капитаном и он сам. Подобная практика, которой придерживались с незапамятных времен, обеспечивала пребывание на посту командира Фаворитов действительно лучшего из лучших.

Приведенный Трааксом воин выглядел внушительно и, судя по выражению его глаз и множеству шрамов на теле, вышел победителем не в одной смертельной схватке. Бросив взгляд вниз, Клюге заметил, что многие воины перестали сражаться и обратили взор в его сторону. Капитан всегда учил их быть готовыми к любой неожиданности, не доверять никому и действовать молниеносно. Пришла пора, решил он, подкрепить этот урок наглядным примером.

Когда Траакс и воин подошли к Клюге на расстояние около ста шагов, он повернулся к ним спиной, то есть сделал то, чего никогда не рекомендовал делать своим подчиненным.

Медленно, почти незаметно правая рука капитана скользнула вдоль тела и отцепила от пояса фрезер, тогда как его противник еще не вытащил свой дрегган, о чем Клюге догадался, поскольку не слышал характерного звона, возникающего, когда меч вынимали из ножен. «Вот она, его роковая ошибка, — подумал капитан Фаворитов. — А ведь я всегда учил своих людей, что оружие должно оказываться в руке в тот момент, когда они увидят врага. Эта ошибка будет стоить ему жизни».

Клюге молниеносно развернулся. Фрезер прорезал воздух, превратившись в сверкающий серебристый круг, и полетел точно в цель. Острые зубья рассекли шею воина над гортанью, и его голова скатилась на траву.

Капитан перевел взгляд на подтянувшихся поближе к месту скоротечной схватки Фаворитов и поднял меч.

— Оставь тело здесь, — небрежно бросил он Трааксу, обрызганному кровью погибшего воина. — И пусть все они, — Клюге сделал жест в сторону солдат у подножья холма, — своими глазами увидят, что случается с тем, кто оставляет врагу хоть единственный шанс.

— Неплохо проделано, — услышал капитан за своей спиной женский голос и, повернувшись, увидел Сакку.

На волшебнице было белое шелковое платье, темно-голубые туфельки и в тон им сапфировые драгоценности. Распущенные черные волосы развевались под порывами легкого ветерка. В пыли у ног Сакку сидел ее раб, маленький горбатый карлик Гелдон, в руке она держала усыпанную драгоценностями цепь, прикрепленную к его железному ошейнику. В другой руке волшебницы был зонтик, раскрытый для защиты от солнца. В таком виде уместнее было бы явиться на бал, а не туда, где мужчины убивают друг друга. Однако Клюге хорошо знал вкусы госпожи Шабаша и потому нимало не удивился.

Он не видел Сакку уже несколько дней, и, хотя великолепно изучил каждую черточку прекрасного лица и каждый изгиб поистине совершенного тела волшебницы, ее несравненная красота в который раз подействовала на него словно удар молнии. Вместе с тем на капитана Фаворитов нахлынули горькие воспоминания о взглядах, которые она бросала на принца Евтракии, этого сосунка с «одаренной» кровью, — на него, Клюге, она так никогда смотреть не будет. Жгучая ненависть к Тристану, этому так называемому Избранному, вновь овладела капитаном.

— Вижу, вы не забыли обычай сражаться до смерти, — улыбнулась Сакку.

Клюге и Траакс одновременно опустились на одно колено и сказали в унисон:

— Я живу, чтобы служить.

— Волшебница вздохнула.

— Можете подняться.

Клюге прищурился, снова взглянув на карлика у ее ног, и заметил в его глазах презрительную усмешку. «Что за необходимость повсюду таскать за собой этого уродца? — подумал он со злобой. — Однажды она может пожалеть о том, что сделала его своим рабом. И в то же время я отчасти завидую жалкому горбуну — ведь он всегда рядом с нею».

— Мне нужно поговорить с тобой, капитан. Траакс, можешь быть свободен, — произнесла Сакку.

Тот поклонился и начал спускаться по склону холма, но Клюге окликнул своего помощника.