Пятая женщина

Валландер уже переключился с Нюберга на остальных сотрудников.

— Соседи, — сказал он. — Их мнения. Кем был Хольгер Эриксон? У кого были причины убить его? Харальд Бергрен? Пора провести обстоятельный опрос. И неважно, сколько времени он займет.

Вспоминая впоследствии это совещание, Валландер думал, что оно напоминало бесконечный подъем в гору. Каждый докладывал о результатах своей работы, но просвета не было. Казалось, подъему не будет конца. Жизнь Хольгера Эриксона продолжала оставаться загадкой. Каждый рывок давался им с большим трудом, а приводил в никуда. Они шли дальше и дальше, а подъем становился все длиннее и круче. Никто ничего не заметил, никто по-настоящему не знал этого человека, который при жизни продавал машины, наблюдал за птицами и писал стихи. Под конец Валландер уже готов был признать, что ошибся: Хольгер Эриксон стал жертвой случайного убийцы, который совершенно случайно выбрал именно его канаву и подпилил именно его мостки. Однако в глубине души он чувствовал, что это не так. Убийца хотел что-то сказать, в его действиях была логика и определенная последовательность. Валландер не ошибался. Другое дело, что они все еще не знали, где истина.

Обсуждение совсем забуксовало, но тут из больницы вернулся Сведберг.

Позже Валландер сравнивал его появление с чудесным избавлением от неминуемой гибели. Ибо когда Сведберг уселся за стол, долго копался в своих бумагах, разложил их наконец по порядку и взял слово — именно тогда расследование вдруг сошло с мертвой точки.

Сведберг начал с того, что извинился за опоздание. Валландер поинтересовался, что случилось в больнице.

— Странная история, — ответил Сведберг. — Около трех часов ночи в родильном отделении появилась чужая медсестра. В это время там дежурила акушерка по имени Ильва Бринк, кстати, моя кузина. Увидев незнакомую женщину, Ильва попыталась узнать, что она делает в отделении. Но та сбила ее с ног и ударила то ли кастетом, то ли чем-то еще. Ильва потеряла сознание. Когда она пришла в себя, женщины уже и след простыл. Естественно, в отделении начался большой переполох. Никто не знал, зачем она приходила. Опросили всех рожениц. Никто ее не видел. Я был там, разговаривал с персоналом. Они, конечно, очень взволнованы.

— А как себя чувствует акушерка? — спросил Валландер. — Твоя кузина?

— У нее сотрясение мозга.

Валландер хотел вернуться к обсуждению дела Хольгера Эриксона, но Сведберг снова заговорил. Он казался встревоженным и нервно почесывал лысину.

— Самое странное то, что неизвестная уже приходила в отделение неделю назад. По чистой случайности тогда тоже дежурила Ильва. Она уверена, что на самом деле эта женщина в больнице не работает. Она переодевается медсестрой.

Валландер наморщил лоб. Он вспомнил про листок, уже неделю лежавший у него на столе.

— Тогда ты тоже беседовал с Ильвой Бринк, — сказал он. — И делал кое-какие записи.

— Я выбросил их, — сказал Сведберг. — Ведь в тот раз ничего не произошло. Поэтому я решил, что это просто недоразумение. У нас и так дел по горло.

— Ужасно неприятная история, — сказала Анн-Бритт Хёглунд. — Переодетая медсестра по ночам разгуливает по роддому и даже осмеливается поднять руку на персонал. Тут что-то не так.

— Моя кузина ее не знает. Но она хорошо запомнила внешность женщины. Она крепкого сложения и, очевидно, обладает большой физической силой.

Промолчав о том, что листок Сведберга до сих пор лежит у него на столе, Валландер произнес только:

— Действительно странно. Какие меры приняла больница?

— Пока там будет дежурить охранник. Хотят посмотреть, появится ли эта «медсестра» снова.

На том разговор о ночном происшествии закончился. Валландер посмотрел на Сведберга, с тоской ожидая, что его отчет о проделанной работе только усугубит общую картину безысходности. Но он ошибался. Оказалось, что у Сведберга были новости.

— На прошлой неделе я разговаривал с одним из служащих Хольгера Эриксона, — начал он. — Туре Карлхаммар, 73 года, живет в Сварте. Я написал отчет о нашей беседе, может, кто-нибудь его уже видел? Карлхаммар проработал у Хольгера Эриксона больше тридцати лет. Сначала он долго вздыхал по поводу происшедшего, говорил, каким замечательным человеком был Эриксон. Жена его в это время варила на кухне кофе. Дверь была открыта, и жена слышала наш разговор. Вдруг она вошла в комнату, грохнула об стол подносом, да так, что даже сливки расплескались, сказала, что Хольгер Эриксон был подонком, и снова ушла на кухню.

— Что было потом? — спросил удивленный Валландер.

— Ситуация, конечно, щекотливая, но Карлхаммар продолжал гнуть свою линию. Я вышел поговорить с его женой. А ее и след простыл.

— Как это «след простыл»?

— Взяла машину и уехала. Потом я звонил им несколько раз. Но никто не подходил к телефону. А сегодня утром пришло письмо. Я прочитал его перед тем, как поехать в больницу. Письмо от жены Карлхаммара. Чтение прелюбопытное, особенно, если то, что она пишет, правда.

— Суммируй главное, — сказал Валландер. — Потом отксерокопируешь для всех.