Пятьдесят девственниц

Мой милый дружок Трина тоже была в восторге от полученных нами удобств и радовалась тому, что я теперь стал такой важной на корабле персоной. То же, что Быстрые Глазки стала капитаном, воспринималось ею как нечто само собой разумеющееся.

Должен, однако, сказать, что рыжеволосый мой товарищ по плутовству и вольному мореходству испытала в первую же ночь на новом месте некоторые неудобства.

— Трина, маленькая развратница, что ты делаешь? — удивленно спросила она, едва мы заняли свои постели.

— А что? — удивилась моя милая Трина. — Мы со старшей сестренкой все время друг друга трогали перед сном.

— Ты спала в одной постели со своей сестрой? — зардевшись спросила Быстрые Глазки.

— И с младшим братиком, — объяснила девочка. — Мы втроем спали на одной постели.

— И вы все трогали друг друга? — еще больше смутилась Глазки.

— Когда было скучно, — с тем же невинным выражением лица призналась девочка. — Если тебе не нравится, я не буду.

— Ах, не в этом дело! Если хочешь, конечно… Бес В Ребро, не смотри на нас так! — потребовала она, заметив, что беседа эта до крайности меня заинтересовала.

— Послушайте, если вы будете заниматься этим, не нарушите ли вы клятву? — поспешил узнать я. — И потом, видя, чем вы занимаетесь, легко ли мне оставаться в стороне?

— Милостью Богов прошу, — пробормотала Быстрые Глазки, — не мешай нам, мы просто потрогаем друг друга. Может быть поцелуемся.

Я настоятельно посоветовал им вспомнить о виселице, которой мы поклялись, но ничего не помогало. В конце концов, я уснул, готовый в любой момент проснуться с петлей на шее. Но — и вот она справедливость Богов! — ровным счетом ничего не произошло. Боги простили им все эти вздохи, оглаживания и причмокивания.

21

Прошло несколько дней моего шкиперского существования и я, мало помалу, стал задумываться, не лишаю ли себя из-за глупых страхов немалого удовольствия. Где-то день на четвертый, готовясь ко сну, я, как бы между прочим, присел на край постели, где уже устроились спутницы.

— Трина, любовь моя, а во что еще ты играла с братиком и сестрицей? — полюбопытствовал я, осторожно устремив свою ладонь под одеяло.

— Бес В Ребро, перестань, — заволновалась Быстрые Глазки. — Оставь девочку в покое. Ты вечно пытаешься приобщить ее к какому-нибудь разврату.

— Я никогда не занималась развратом, — улыбнулся мой маленький дружок и обернулась к девице-капитану. — Неужели вам с Крикуном никогда не доводилось спать в одной постели?

— Доводилось, конечно, — ответствовала Быстрые Глазки, — особенно, когда мы были совсем детьми.

— И вы никогда не трогали друг друга? — изумилась милая Трина. — Тебе было не интересно, что есть у него, а ему не интересно — что у тебя?

— Попробовал бы он! — рассердилась рыжеволосая.

— И все-таки, что вы еще делали? — полюбопытствовал я, ибо разговор этот изрядно разжег мою похоть.

— Мы с сестрицей никогда не целовали друг друга в то место, куда целуешь меня ты и Быстрые Глазки, — ответствовал невинный ребенок, — но сестрица позволяла себя туда целовать брату.

— Кто из нас развратник, коварная?! — вопросил я как можно суровей уставившись на своего капитана. — Знай же, что я ласкаю ее, как любящий отец свою маленькую дочурку, ты же — как похотливая извращенная женщина. Ибо женщинам более пристало тяготеть к тем органам, что находятся под животом мужчин, нежели к тому, что скрывается меж ног их подруг.

— Но разве она не прекрасна? — смущенно пробормотала Быстрые Глазки. — Разве невинный животик нашей маленькой Трины не должен вызывать умиления, желания его приласкать? Неужели ты не понимаешь, что я столь нежно люблю ее, как любила бы, наверное, свою младшую сестру, если бы таковая у меня была?

— Что то ты не торопишься поцеловать своего братца ниже пояса, хотя, уж верно, его любишь! — продолжил свои обличения я.

— А моя сестрица целовала братца туда, — хихикнула Трина. — Она даже полностью забирала в рот все то, что там находится.

— Трина, мой милый и ласковый дружок, а ты хотела бы, хоть один разок попробовать?.. — искушение было слишком велико и в этот момент я забыл и о милости Богов, и о виселице, и обо всем остальном.

— Бес В Ребро! — взмолилась тут Быстрые Глазки. — Заклинаю тебя всем, что только может быть для тебя свято! Неужели ты хочешь осквернить эти невинные детские губы, этот нежный язычок?.. Одумайся, прошу тебя!

— Легко тебе говорить такие слова, когда вы здесь каждую ночь возитесь и целуетесь, оглаживая друг дружку по всяким местам и, уж наверное, получая удовольствие! — укорил в ответ я. — Мне-то каково, ты подумала?

— Бес В Ребро, ты же знаешь, мы сейчас направляемся в порт Жемчужный. Поверь, любая шлюха, которая тебе приглянется, будет твоей и я готова платить за это из своей доли нашей добычи! — продолжила она свои уговоры. — Я знаю, ты заплатил за Трину пять серебряных монет, и я верну тебе их, если это будет тебе угодно!