Пятьдесят лет в Российском императорском флоте

Через 2 недели плавания мы пересекли тропик Рака (23° сев. широты) и на 17-й день подошли к островам Зеленого мыса; пройдя большой остров С. Антонио, вошли к вечеру на рейд острова Сен-Винцента и стали на якорь в живописной бухте, по берегу которой расположился небольшой городок Porto-Grande с негритянским населением. Яркий солнечный день в 6 часов вечера быстро, без сумерек, сменился темной ночью, что обычно в тропиках, и небо почти мгновенно покрылось яркими звездами. Приехали harbour master и негры с корзинами фруктов; здесь особенно хороши апельсины, крупные зеленого цвета и необычайно сладкие и ароматные.

Сен-Винцент имеет значение только как угольная станция, лежащая на пути движения всех пароходов между Южными Африкой и Америкой и Европой. Производят острова только фрукты. Уголь мы приняли на следующий день, запаслись фруктами, живностью (телята, поросята, куры) и пресною водою и на 3-й день вышли в океан для следования в Капштадт. Обычный путь парусных судов отсюда в Капштадт не идет по прямому направлению на SO (юго-восток), а наоборот — суда идут на SW (юго-запад), пересекают экватор и затем приближаются к берегам Бразилии (иногда заходят в Бахию или Рио-де-Жанейро, что сделал «Разбойник»), опускаются вдоль ее берегов и, прийдя на параллель Ла-Платы, поворачивают круто на восток, идя по параллели около 30° южной широты, где дует западный (попутный теперь) ветер, часто очень свежий, с которым доходят до самого Капштадта. Этот путь нами был избран, и это расстояние около 7000 миль мы прошли в 35 дней.

Выйдя из С.-Винцента, мы прошли под парами только 1 час и, получив тут же свежий пассат, вступили под паруса. Ветер дул ровный, мы несли все паруса до лиселей включительно, и только ночью во время налетавших шквалов приходилось их убирать. Жара постепенно становилась чувствительнее, и здесь уже от нее приходилось спасаться частыми душами из океанской забортной воды. Ежедневно с поднятием команды в 5 часов утра вооружались помпы, команда раздевалась вся и поочереди гуськом выстраивалась под души, обильно ими освежаясь.

Делая около 200 миль в сутки, клипер через 10 дней подошел к штилевой полосе (близость экватора), начинающейся около 5° сев. широты и заходящей до 2° южной широты.

ШТИЛЕВАЯ ПОЛОСА

Полоса эта, около 300 миль шириной, обычно проходится под парами, но купеческие суда, не имеющие машин, зачастую штилеют целыми месяцами (прибегая даже к гребле, буксируя корабль шлюпками), пока не пересекут эту неприятную зону. Около 5° сев. широты пассат стал заметно стихать, клипер едва полз, делая узла по 2; ярко-синее небо стало постепенно заволакиваться бледно-молочною сеткою; в воздухе духота и туманная сырость, напоминающая баню, когда поддадут пару. Паруса наконец заполоскали, и клипер потерял ход. Закрепив паруса, развели пары и под стук машины быстро побежали к экватору, который пересекли 14 марта около 10 часов утра. От жары так все раскисли, что ни у кого на клипере не было охоты устраивать традиционные празднества и спектакли «перехода через экватор».

Весь этот день облака стояли низко и прорезывались беспрерывно молнией и зарницею, вспыхивавшими одновременно в различных частях неба; по временам ворчал гром, при полнейшем штиле и духоте в воздухе. Под 3-м градусом южной широты стал слегка задувать слабый ветерок слева (SO пассат) и, постепенно усиливаясь, дошел до силы 3–4 баллов. Получив пассат, клипер вступил под паруса и побежал опять по 8 узлов, склоняясь к западу, к берегам Бразилии.

Картина возобновилась та же, что и в северных тропиках, только ветер дул теперь с левой стороны. На 18-й день плавания мы прошли параллель острова Триндади и спустились на юг вдоль бразильского берега.

Проходя параллели Бахии и Рио-де-Жанейро, нам очень хотелось зайти в один из этих портов и освежить себя фруктами, проклиная консервы и солонину, но командир, торопясь на Дальний Восток, не решился туда заходить. В это время вся свежая провизия была уже съедена, все шипучие воды и пиво давно были выпиты, оставались рис, горох, сухари, солонина, шампанское и красное вино. Было впрочем еще несколько кур и гусей, но они так отощали, что жаркое из них было жестко и безвкусно. Оставались еще теленок, два черных поросенка и две газели, но эти милые звери, живя все время с командою, так сдружились с нами и выдрессировались, что жалко было их убивать, и офицеры решили оставить их жить для развлечения команды.