Пятьдесят оттенков Дориана Грея

– Почему ты не хочешь понять? – Она сознавала, что становится слишком придирчивой, чего никогда раньше за собой не замечала. Она не упустила случая поздравить себя с успехом: первый мужчина, к которому она придирается, – это Дориан Грей. Если бы только у нее был друг, которому можно излить душу. Но у нее нет друзей! Единственного друга она потеряла благодаря Дориану. Она ему напомнит об этом чуть позже.

– Розмари, у меня есть свои причины отказаться. Уважай мое решение, – произнес Дориан.

Глядя, как он рассматривает себя в зеркале, она вспомнила, что перед ней идеальный мужчина. На мгновение ей просто захотелось, чтобы он лег рядом и овладел ею. Но потом одернула себя – нужно донести до него свою мысль. Если она собиралась построить с ним свое будущее, нужно выяснить, почему он так себя ведет.

– Нам нужно поговорить об этом, – настаивала она.

– Я не намерен это обсуждать, – отрезал он. – Либо мы поменяем предмет разговора, либо не будем говорить совсем.

Она встретилась взглядом с его отражением и подчинилась. Розмари вспомнила, с каким трудом ему давались долгие часы без движения, когда она только начала портрет. Неужели она захочет подвергнуть его такому испытанию еще раз? Может быть, в этом все дело: он просто не хочет тратить время, неподвижно сидя на стуле в неудобной позе? Портрет был просто предлогом, чтобы соблазнить ее, не так ли? А сейчас они уже принадлежат друг другу. Почему этот божественной красоты молодой человек должен опять страдать?

– Хорошо, оставим этот разговор, – сказала Розмари. – На какое-то время… – добавила она, чтобы не упускать из рук власть.

– Спасибо, – ответил Дориан. Его глаза все еще смотрели на собственное отражение. Он был так красив! Розмари почувствовала, что все мысли улетучились из головы. Она захлопала в ладоши, как маленькая девочка.

– Другой предмет разговора? Как скажешь! – сказала она с детским лукавством. – Хотя предмет на самом деле все тот же, – ее веселый тон начинал раздражать. – У меня есть хорошие новости по поводу портрета!

Дориан мгновенно повернулся.

– Какие новости? – спросил он.

– Я собираюсь выставить его в Париже этой осенью! – радостно провозгласила она.

Глаза Дориана сузились. Он смотрел на нее так, как будто хотел задушить. С чувством стыда она поняла, что это ее возбуждает.

– Ты гордишься мной? – спросила она, откинув одеяло. Она лежала, вытянувшись на кровати, в позе, которую припомнила на одном из дагерротипов Хелен, призывно посасывая палец. – Жорж Пети хочет устроить мне персональную выставку, – произнесла она сладким голоском. – Я первая женщина, которая удостоится такой чести. Он выберет мои лучшие работы для выставки на улице Сэз.

Розмари подползла к краю кровати, протягивая ему руку, почти касаясь его ноги. Он был в футе от нее, но не подходил ближе. Нежность уступила место непроницаемому выражению на его лице. Он был таким загадочным! Она села на кровати и, смутившись, снова завернулась в атласные простыни.

– Я обещала ему портрет, – сказала она своим обычным голосом. – Выставка продлится всего месяц, я думаю, ты сможешь расстаться с ним на месяц?

Дориан, казалось, был ошеломлен.

– Выставка? – переспросил он. – Ты собираешься выставить портрет?

– Да, – ответила Розмари. (Какой же у него сложный характер!) – Мне придется еще раз покрыть его лаком, но это не займет много времени. Я могу сделать это даже сегодня.

– Нет! – крикнул Дориан и одним прыжком оказался возле кровати, как будто вот-вот должна была взорваться бомба.

– В чем дело? – спросила Розмари. – Ты все время прячешь его за экраном, вряд ли ты им так сильно дорожишь.

Дориан сел на кровать и приложил руку ко лбу, на котором выступили капельки пота.

– Если ты хоть раз попробуешь взглянуть на портрет, клянусь честью, я никогда больше не скажу тебе ни слова, – сказал он. – Я не шучу. Я ничего не буду объяснять, а ты не должна спрашивать. Но запомни – если прикоснешься к этому экрану, между нами все кончено!

Розмари молчала, пытаясь вникнуть в происходящее. Она никогда раньше не видела его таким. Он был бледен от ярости. Он крепко сжимал руки, а его зрачки превратились в два кольца серого пламени. Он весь дрожал.

– Дориан, объяснись! – проговорила Розмари. Она отчетливо поняла теперь, что совсем не знает, кто такой на самом деле Дориан Грей. Почему она была так уверена раньше в том, что он любит ее? Она скомкала простыни и, зарывшись в них лицом, начала тихо всхлипывать. Дориан бросился к ней.

– Бедная моя девочка, – тихо сказал он, обнимая ее. Розмари хотела оттолкнуть его, но он положил ее голову к себе на колени, и она обхватила себя руками. – Месяц назад ты сказала мне, что никогда не будешь выставлять портрет. Ты клялась, что ничто не сможет заставить тебя сделать это. И Хелен ты говорила то же самое.

Розмари разразилась бурными рыданиями, услышав имя своей бывшей подруги.

– Прости, прости, – сказал он, укачивая ее как ребенка. – Я случайно упомянул имя Хелен. Она здесь совершенно ни при чем.