Пятьдесят оттенков ярости (СИ)

Что мне оставалось? Естественно, я достал телефон и набрал номер своей возлюбленной. Да уж, мой друг не лгал. Едва прозвучал первый гудок, как Нина завопила:

— Гастон, любимый, я тебе сейчас все объясню!

— Для начала, привет, малышка, — мягко прервал ее я.

— Э-э, — растерялась Нина. — Привет. Ты разве на меня не сердишься?

— Ну, за что мне сердиться, любовь моя? — рассмеялся я. — Если ты про прямой эфир Рамиро, то на нем совершенно четко видно, что ты была против. Уж если кто из нас и должен сердиться — так это ты. Прочти меня, детка! Я заставил тебя волноваться, ничего не сказал, не позвонил…

Меня и в самом деле одолело чувство вины. Господи, какой же я идиот! Мне нужно было позвонить Нине еще из Оксфорда, предупредить, что прилечу! Нужно было с самого начала сказать ей, что я сержусь не на нее, а на Рамиро. Но нет. Я позвонил ей только по принуждению Маттео. Идиот — что еще теперь можно обо мне сказать?

— Нет-нет, любимый, все хорошо, — возразила Нина в ответ. — Я вовсе не сержусь. Твоя реакция была абсолютно нормальной. Ты ведь сейчас уже в Буэнос-Айресе, правда?

— Как ты догадалась? — рассмеялся я. — Да, мы едем к Рамиро, преподать ему кое-какой урок.

— «Мы»?

— Ну, да. Я, Маттео и Джеймс.

— Ах, да, конечно! Мне следовало догадаться, что твой университетский друг тебя не бросит! Только, ради всего святого, будьте осторожны! Вряд ли Рамиро сдастся без сопротивления.

— Все будет хорошо, любимая, — ответил я. — Не бойся за меня. И этот парень больше на пушечный выстрел к тебе не подойдет, я обещаю!

— Не надо на пушечный выстрел, — со смехом возразила Нина. — У нас с ним, вообще-то, вполне мирные, дружеские отношения. Он показывает мне многие элементы на роликах, подсказывает, как нужно повернуться, чтобы не упасть, и много чего еще. Если наш общий друг перестанет лезть ко мне целоваться, я готова сделать вид, что этого эпизода не было.

— Как скажешь, детка, — уступил я. — Ты уверена, что готова его простить?

— Думаю, каждый достоин последнего шанса, — ответила моя Фелисити. — Если такого больше не повторится, то почему бы и не простить Рамиро.

— Хорошо, любовь моя. Если ты хочешь дать ему возможность исправить свою ошибку, так тому и быть. Но пару раз по физиономии этот идиот у меня все равно получит. Думаю, так до него быстрее дойдет.

— Кто бы сомневался. Эрик, после твоей взбучки, прыгает передо мной на задних лапках и проявляет чудеса галантности.

— А если будет вести себя чересчур галантно, получит еще. Так ему и передай. Ладно, любимая, просто знай, что со мной все в порядке. Сейчас, разберусь с Рамиро — и сразу прибегу к тебе, хорошо?

— Не забудь заскочить в аптеку, милый! Я люблю тебя!

— И я тебя!

Когда разговор закончился, Маттео заметил:

— Она сказала, что готова простить Рамиро. Что думаешь?

— Она-то готова, — пробурчал я, убирая телефон. — А вот мне до этого далеко. В любом случае, нужно, на всякий случай, объяснить Рамиро, в чем была его ошибка. И поговорить с Ям о том, куда она смотрела, когда ее парень так себя вел. Терпение Нины может быть поистине безграничным, а вот мое — нет. Я предупреждал Рамиро, что буду молчать о его похождениях до тех пор, пока оно не закончится. Вчера была последняя капля.

Мы подъехали к восьмиэтажному дому и припарковались рядом.

— Какая у него квартира? — нетерпеливо спросил я, выбираясь из машины.

— Не надейся, — отрезал мой лучший друг. — Одного я тебя туда не пушу! Убьешь еще ненароком парня.

Таким образом, мы втроем поднялись на пятый этаж, и только там Бальсано позвонил в дверь с табличкой, на которой значился номер восемьдесят три. Она открылась почти сразу, и на пороге очутился именно тот, кто был нам нужен. Очевидно, Рамиро как раз шел из ванной, когда услышал звонок. Он был только в джинсах, без рубашки и вытирал полотенцем мокрые волосы. Я без предисловий отодвинул друзей и дал парню кулаком в нос. Тот даже сообразить ничего не успел: просто изумленно вскрикнул и упал на спину. Я опустился рядом на одно колено, примериваясь для нового удара, но тут Маттео и Джеймс оттащили меня в сторону.

— Эй, тише, герой! — воскликнул мой лучший друг. — Он нам еще пригодится в трезвом уме и твердой памяти!

На шум из комнаты прибежала Ям в халате.

— Что здесь происходит? — спросила она.

Тут Рамиро поднял голову, заметил меня, и, судя по всему, мгновенно понял причину визита. Парень судорожно вздохнул и робко произнес:

— О, Гастон! Э-э… привет. А я… я как раз хотел тебе все объяснить!

— Да неужели?! — возмутился я, вырываясь из рук друзей. — Ну, давай, объясни! Только объясни заодно и своей девушке, почему целовался с одной из ее близких подруг!

— Что?! — вскричала Ям.

— Ну, зачем ты так?! — возопил Рамиро. — Я ведь ничего тебе не сде…

— Не сделал?! — рявкнул я. — Ты полез к моей девушке! И не надо мне тут прикрываться тем, что, дескать, она сама виновата! Она не виновата! На твоем прямом эфире это видно совершенно отчетливо!

У Рамиро был такой вид, словно он был уже одной ногой на том свете.