Пятьдесят оттенков любви. Свадьба и развод по-русски

— Тогда было все по-иному. Что мне тебе говорить? Ты же все прекрасно понимаешь. Я не хочу, чтобы ты уезжал! — голос Кати, словно большая птица, вдруг резко взвился вверх. — Я тебя не пущу. Я не могу без тебя.

Слезы двумя водопадами хлынули из глаз, а ее тело забилось в конвульсиях. Артур попытался ее обнять, но она вырвалась и забегала по комнате.

— Тебе все равно, тебе на все наплевать, на трахался от души, а теперь можно и уезжать. А что будет со мной, тебе до этого нет никакого дела. Я никогда еще не встречала такого страшного эгоиста, как ты.

Она бросала в него обвинения, словно палила из пушки тяжелыми ядрами. Но на Артура этот обстрел не производил никакого впечатления.

— Катя, не надо портить наш последний день. Давай его проведем так, чтобы вспоминать его было бы приятно всю жизнь. Тебе все равно ничего не изменить. Меня ждут другие дела.

Катя хотела спросить его об этих таинственных делах, но вопрос застрял у нее в горле. Он все равно не скажет, да и так ли это важно? Важно другое: пройдет совсем немного времени — и он навсегда покинет ее. И у нее нет цепей, которыми можно было бы его приковать.

Она села на кровать рядом с ним и тихо заплакала. Артур гладил шелк ее волос, проводил рукой по плечам, но она почти не ощущала его прикосновений. Подобно Ниобе она стала каменной, все чувства и желания, которыми она была столь наполнена все эти дни, мгновенно растворились в бездонной пропасти ее несчастья, парализовавшего ее разум и тело.

После завтрака они отправились на пляж. Но на этот раз теплая синева моря не манила Катю как прежде, ее тело безжизненной массой распростерлось на лежаке, душа же витала где-то далеко от него, предположительно в тех отдаленных и таинственных сферах, где она могла бы встретиться с душой другого, лежащего с ней рядом человека.

Артур позвал ее купаться, она покорно, как раб за своим хозяином, поплелась за ним. Слегка шаловливое в этот день море, мгновенно намылило ее своей пеной. Она как-то вяло поплыла. Навстречу ей неслись высокие валы, которые, словно на батуте, подбрасывали Катю вверх. А что если перестать двигать руками и ногами, прекратить любое сопротивление волнам, вдруг вспыхнула в ней мысль. И тогда ее мгновенно обессиленное тело начнет медленное погружение в морскую пучину. Так она и сделает, она больше не хочет жить.

Катя прекратила движение, сложила руки по швам, как солдат при докладе командиру, и точно так, как и представляла, стало неторопливо уходить под воду. Только бы выдержать это финальное погружение, только бы опять не начать выплывать.

Она последний раз посмотрела на солнце, которое все так же сверкало, подобно золотому кольцу на пальце красавицы, на небе, зажмурила глаза, глотнула на прощание воздуха и ушла под воду. И в это мгновение чьи-то сильные руки вытолкнули ее из подводного царства вновь на поверхность.

— Катя, ты что сбрендила? — прямо ей в ухо так, что у нее аж затрещали перепонки, орал Артур. — Ты что вытворяешь?

— Я не хочу жить, — едва слышно произнесла она.

— Глупости. Это пройдет. Твоя жизнь только сейчас и начинается. Ты узнала себя хотя бы в одном. А это уже немало. Плыви к берегу, — повелительно закончил он.

Они еще пару раз ходили купаться, Артур внимательно следил за ней, плыл рядом, но у Кати больше не возникало желания навсегда скрыться от всех своих проблем на дне морском. Ее захватила в плен почти полная апатия; у нее было ощущение, что душа окончательно рассталась с телом и, как кошка, гуляет сама по себе, оставив ей безжизненную, никому не нужную, как обертка от купленного товара, оболочку.

Они не расставались весь день. Катя видела, что Артур просто боится оставлять ее одну. Но ей уже было все равно, внутри нее все чувства и эмоции атрофировалось, как не используемые органы, она, подобно роботу, просто шла, куда он ее вел, ела, что ей подавали, садилась, куда ее усаживали. Было очень жарко, но она ничего не чувствовала и если бы сейчас зной внезапно сменился на жгучий мороз, то она бы могла и не заметить этих климатических перемен.

Стало темнеть, сначала траурные полоски появились на вершинах гор, затем в печальные цвета начали наряжаться город и море. Солнце из белого шара перекрасилось в красный, и со своей недосягаемо гордой высоты скатилось так низко, что, казалось, его можно потрогать. Артур оставил ее на полчаса в номере одну, предварительно взяв с нее обещание, что она никуда не выйдет и не станет выкидывать никаких глупостей. Вернулся он, держа в руках два плотно набитых пакета.

— Устроим прощальный вечер, — торжественно объявил он.

Артур извлек из поклажи бутылку вина, колбасу, фрукты, разложил весь этот пищевой пасьянс на столе. Катя молча наблюдала за тем, как он занимается сервировкой, но оставалась безучастной к его стараниям.

— Хватит грустить, — сказал он, — зачем заниматься тем, что не может ни к чему привести? У меня идея, давай отпразднуем наше расставание голыми. По-моему, этот наряд больше всего подходит для наших отношений.