Пятьдесят оттенков страсти. История чувственного перевоплощения

Я вскочила с дивана и торопливо начала одеваться, решив направиться в галерею. Никаких дальнейших указаний среди вороха депрессивных страниц и потешного письмеца не было. Что дальше? Ждать курьера?

Я открыла входную дверь, на пороге стояла мама.

– Чего тебе? – растерянно спросила я.

Она опустила голову и начала говорить про свою неправоту и про то, что не могла дозвониться два дня.

– Я еще жива. Ты рада?

Моя злость не была обращена к ней, эта опечаленная чем-то женщина попала под горячую руку. Она закивала и вдруг я замерла, заметив, как она состарилась. От ее королевской спеси не осталось и следа, король был гол.

– Зайди, мама, не стой на пороге. Мне нужно решить кое-какие вопросы, я скоро вернусь и мы поговорим.

Я прошла через улицу, обогнула соседний дом и в мгновение ока оказалась перед дверью галереи. Я не мешкала, вошла сразу и увидела человека… в маске!

– Какая удача! Ты не сбежал, не спрятался! Не подослал ко мне безголосого прихвостня! – воскликнула я с порога. Почему-то я не была удивлена тем, что вижу его. Жан смотрел на меня через прорези своей маски, не произнося ни звука. На нем был плащ с капюшоном, что делало его сильно загадочной персоной. Я сжимала в руке исписанные им листки и швырнула их к его ногам.

– Я прочитала это и теперь знаю немного больше о твоих болячках. Что дальше, Жан? Будем продолжать играть в «кошки-мышки»? Или ты пришлешь мне с курьером результаты своих анализов?

– Как это грубо и холодно! – произнес он отчужденно. Я узнала его голос, и мне стало немного спокойнее.

– Зачем ты прислал картину?

– Разве она тебе не понравилась?

– Что за игру ты затеял?

– Эта перестрелка вопросами не даст результатов.

Жан медленно наклонился и поднял с пола свои откровения, после чего отвернулся от меня и снова замолчал. Во мне проснулся азарт, я жаждала вывести его на чистую воду, чтобы понять суть всего происходящего. По ту сторону разговора находился человек с обезображенным лицом и израненной душой, вынужденный исполнять роль ради капельки простого человеческого тепла и иллюзии заботы. Я его понимала, но сил выносить весь этот театр больше не было.

– Отчуждение… как тонко ты его подаешь. Всегда удивлялась этой твоей способности. Я не знаю, как вести себя в таком случае… Это как… целовать снеговика! Первые пару минут забавно, но потом мерзнут губы!

– Какое изысканное сравнение, – усмехнулся Жан.

Я прошлась по залу, внимательно рассматривая картины. Я не знала, что еще говорить, ощущая себя в тупике. Словно я попала в племя людоедов, и наблюдаю, как кипит вода в котле, осознавая, что скоро у них ужин, а из продуктов – только я.

– Красивые картины. Покупают? – спросила я чуть треснувшим голосом.

– Бывает.

– Я могу прийти в чей-то дом и случайно обнаружить там себя?

Жан молчал.

– Что ж, я думаю, все это бессмысленно. Прости, что потревожила тебя. У меня полно дел. Надо бежать зализывать раны, пока они не начали загнивать.

Я развернулась и пошла прочь, но он молниеносно оказался передо мной и преградил путь.

– Один вечер!

Я непонимающе уставилась на него.

– Просто проведи один вечер в моей компании. Я не требую многого.

Мы ехали в дорогой машине. Водитель с окаменевшим лицом не выказывал никаких эмоций. Возможно, Жан разжился на картинах и теперь в состоянии нанимать авто. Я растворилась в дымке неопределенности. Отсутствие конкретики раздражало. Я словно муха, случайно проснувшаяся посреди зимы, ничего не соображая, бесцельно, хаотично, но медленно передвигалась по пространству.

Привез он меня в тот самый дом, в котором обучал цветобелиберде. Жан вышел из машины, к нему подскочил дворник и сообщил, что все готово. Я вдруг испугалась. Я ведь не знала, что именно готово, и с какой целью человек, скрывавший свое лицо под маской, привез меня в заброшенное здание.

Мы вошли в квартиру, и у меня случился легкий приступ ностальгии. Это как приехать в дом, в котором вырос – чудесное ощущение. Здесь снова появились приятные запахи, и чувствовался пульс жизни. Я вошла в комнату с патефоном – все было по-прежнему. На мгновение мне показалось, что этого года не было. Я снова под пристальным вниманием человека в маске изучаю краски, и каждое утро просыпаюсь с улыбкой.

– Ты можешь пойти в свою комнату и подготовиться к вечеру, – в голосе Жана слышались теплые нотки.

– В своей комнате? Ты имеешь в виду мою каморку, что без окон и дверей?

Маска кивнула, а я поспешила туда, где в последний раз видела горы мусора.

Меня ожидало красивое красное платье и различные мелочи, которые дополнят образ потрясающей женщины. Я волновалась, как перед самым важным свиданием в своей жизни, от которого зависит моя судьба.