Пятьдесят оттенков темноты

Там я еще раз встретилась с Джози Кембас. Энн училась в педагогическом колледже в Лондоне, и мы виделись неделей раньше. Она призналась, что ей начинает нравиться мачеха. Насколько мне известно, у Веры не было близких друзей. Так, например, они с миссис Моррелл всегда называли друг друга «миссис Хильярд» и «миссис Моррелл», а что касается Чеда Хемнера, его дружба оказалась корыстной. Но Джози и Вера виделись почти ежедневно. Они были откровенны друг с другом — хотя, как выяснилось впоследствии, не до конца. Только Джози Вера доверила бы Джейми. Отдаваясь своим немногочисленным привязанностям со всей страстью, Вера словно перенесла на Джози любовь, которой прежде щедро одаривала Иден. Она гордилась Джози и ее достижениями, одновременно очерняя Дональда Кембаса, которого считала недостойным, неблагодарным, абсолютно не заслуживающим своей второй жены. Джози превосходно готовила — настоящий мастер, по мнению Веры, — пела в церковном хоре, недурно писала акварелью и давала уроки йоги еще в те времена, когда о йоге никто не слышал. Вера беспрестанно хвасталась ею. Я так и не поняла, что сама Джози нашла в Вере, хотя впоследствии имела массу возможностей спросить. Но почему-то не спросила. Я не полюбила ее так, как Хелен, но Джози мне очень нравилась. Мы прекрасно ладили. Тем не менее Веру мы обсуждали только один раз, и то в присутствии моего отца. Мы все — странное трио для собутыльников! — специально выпили слишком много, чтобы, заглушив боль и стыд, узнать у единственного очевидца, что произошло в самом конце.

Джози давала свидетельские показания во время суда над Верой, но я там не присутствовала, следила за процессом по газетам, и только теперь увидела протокол судебного заседания.

Джози уже десять лет как умерла. Когда я с ней познакомилась, ей было лет пятьдесят — высокая, крепкая женщина с темными волосами, которые начали седеть только после семидесяти. У нее был очень красивый голос — я имею в виду обычный, которым она разговаривала, потому что я ни разу не слышала, как Джози поет, — и она принадлежала к той категории людей, с которыми спокойно и легко, так что в их присутствии можно расслабиться и у тебя не возникает чувства, что ты не оправдываешь их ожиданий. Эти два качества унаследовал ее младший сын — а также испанскую внешность, хотя он, как и мать, был чистокровным англичанином.

Джози, у которой была своя машина, предложила подвезти меня в Сток-бай-Нейленд за день до того, как нам с Эндрю нужно было возвращаться к учебе. Вера, несмотря на приглашение Хелен, отказалась поехать с нами. Дорога в Сток, объяснила она, проходит через Гудни.

— Хорошо, мы поедем другим путем, — сказала Джози. — Сделаем крюк.

Тогда еще не построили объездных дорог, превративших проселки в шоссе и огибавших деревни. Чтобы миновать Гудни, пришлось бы проехать не одну милю — через Лангэм и Хайэм. Вера воспользовалась этим.

— Я увижу дорожный указатель, — сказала она, из чего мы должны были сделать вывод, что даже название «Гудни-Права» на табличке ее расстроит. — А ты, Джози, зайди и выпей чашку чая с Хелен. Я хочу, чтобы она с тобой познакомилась.

В этом была вся Вера. Она хотела, чтобы Хелен увидела Джози, а не наоборот — в прошлом она точно так же демонстрировала Иден, а в последнее время Джейми.

Почему бы в машине нам не поговорить о Джейми и о его будущем? Мы не касались этой темы, хотя именно она больше всего занимала наши умы. Наверное, Джози считала, что я слишком молода. Не обсуждать подобные вещи, а интересоваться ими. Поэтому она спросила меня о последнем годе учебы и о том, кем я хочу стать. И уже в Уолбруксе, при виде Хелен, которая спустилась нас встречать, услышав звук подъехавшего автомобиля, Джози сказала:

— Дорого бы я дала, чтобы узнать, что Пирмейны в конце концов решили эмигрировать в Южную Африку.

— Не знала, что они собираются, — удивилась я.

— Собирались, но теперь, боюсь, уже нет, — ответила Джози, вслед за чем последовал обмен приветствиями и рукопожатиями с Хелен.

Сразу после Рождества отец получил от Веры письмо, в котором та спрашивала его согласия — как владельца одной трети дома — на продажу «Лорел Коттедж»; сама она собиралась уехать. Это письмо не сохранилось, и я не помню его содержания, кроме главного пункта. Осенью отец с матерью провели выходные у Веры и, будучи там, навестили Иден. Она пробыла в больнице несколько недель или даже месяцев, пока врачи пытались выяснить, что с ней происходит. Я ничего не знаю о тех выходных. Например, ездила ли Вера вместе с ними в больницу? Виделись ли они с Тони? Обсуждалось ли будущее Джейми? Моя мать написала мне только, что они ездили туда и останавливались у Веры, что Иден пробудет в больнице еще не меньше месяца и что все время шел дождь. Письмо Веры вызвало настоящий переполох. Моя мать, объявившая перемирие, чтобы поехать к Вере и навестить Иден, теперь возобновила боевые действия.

— Если дом продается, мы берем свою долю, а на остальное пусть покупает себе жилье.

Отец тут же принялся возражать.

— Что бедняжка Вера может купить за тысячу фунтов?