Пятьдесят оттенков темноты

Иден почти не виделась с ней. Не спрашивала о Джейми — не хотела знать. Есть такой еврейский анекдот о человеке, который говорит о своем враге: «За что он меня так ненавидит? Я не сделал ему ничего хорошего». Может, именно так Иден теперь относилась к Вере? Вера сделала ей много добра, оказала неоценимую услугу. Такого бремени Иден просто не могла вынести, чувство вины было слишком сильным, и это чувство превратилось в неприязнь. А затем она встретила Тони и обручилась с ним. Должно быть, Вера подумала, что теперь у Иден могут родиться другие дети. Все в порядке, и опасаться нечего, поскольку Иден не захочет, чтобы муж узнал о Джейми. Но дети не появлялись, а потом случился выкидыш, результат внематочной беременности, и шансов выносить и родить ребенка у Иден практически не осталось. Вот тогда Вера испугалась. Наверное, она не видела свидетельства о рождении, но догадывалась, что в нем написано. Если Иден предъявит права на Джейми, то у Веры, как сказал Фрэнсис, не хватит духу возразить. Возможно, дело осложнялось явным безразличием Иден к Джейми. Но это не помешало бы ей забрать ребенка, чтобы иметь сына, наследника Тони и его торговой империи.

— Вера вдруг вскочила, — рассказывала Джози, — и выбежала из комнаты. Никто этого не ожидал, и меньше всего Иден. Она сидела там с победоносным видом — разрушив свой брак, восстановив против себя семью, но все равно торжествующая и недоступная. Вы понимаете, о чем я. По крайней мере, у меня сложилось такое впечатление. Иден медленно встала и произнесла: «Полагаю, она пошла его искать. Я точно не знаю, где он».

— Мы последовали за ней. Я часто жалею об этом. В конце концов, мне-то какое дело? Я была просто подругой Веры, которая привезла ее в дом. Мне следовало уехать, и я сама не понимаю, почему осталась. Причем это нельзя назвать нездоровым любопытством — с меня хватило уже выслушанных откровений и излияний. Наверное, мне казалось, что я не должна бросать Веру здесь, в доме ее врагов — ведь они все были ее врагами, правда? Вплоть до Джун Пул, любимицы Иден.

Я не осмеливалась смотреть на отца, а он на меня… Это странно и глупо, но отец сделал краеугольным камнем своей жизни идеализацию женственности в семье Лонгли, воплощением которой стала сначала его мать, а затем сестры. Подобно большинству идеализаций, она опиралась на иллюзию, и со стороны отца было очень глупо приносить ей в жертву свой брак и выставлять себя на посмешище, приписывая сестрам качества, которыми они не только не обладали, но которые явно противоречили их истинным характерам. Но как мне его было жалко! Теперь отец лишился этой опоры, и его мир стал другим. Ему даже пришлось изменить отношение к жене и дочери, потому что до сих пор он смотрел на них через очки Лонгли, одним стеклом которых была Вера, а другим Иден. Отец все время сравнивал жену и дочь с сестрами, подчеркивая разницу. Что касается моей матери, тут следует отдать ей должное — после убийства и ареста Веры она не позволила себе ни одного худого слова в адрес сестер, а если и говорила о них, то всегда с жалостью. Но при всем том она превратилась в немногословную женщину.

Джози рассказала нам остальное. Дошла до конца и умолкла. Джейми был наверху, в своей комнате. Он уже вырос из детской, таким большим мальчикам детская не нужна, но эти две женщины, каждая по-своему, не давали ему взрослеть. Чудесная комната, вспоминала Джози. Конечно, она не была там раньше, не видела обои с картинками из сказок и ковер с листьями плюща. Новый ковер был светло-бежевым, а мебель — белой. По фризу вдоль стен среди голубых волн и чаек плыли яхты. На стенах висели репродукции: «Детство Роли»,[76] лошади Стаббса[77] и «Последний рейс корабля „Отважный“».[78]

День выдался теплым, но на дворе все же стоял апрель, и поэтому в камине горел огонь, отгороженный решеткой. В дальнем углу Джун Пул складывала белье. Джейми стоял на бело-голубом коврике перед камином, а Вера опустилась перед ним на колени. У Джози сложилось впечатление, что мальчик ничем не был занят, вообще ничего не делал, а просто сидел или стоял, ошеломленный бурными событиями. Они ворвались в комнату — Иден, Тони, Джози, а также миссис Кинг, хотя в тот момент никто не знал, почему она к ним присоединилась.

— «Если ты отсюда не уйдешь, — сказала Иден, — придется вывести тебя силой». Она посмотрела на миссис Кинг и Джун. Миссис Кинг не сдвинулась с места, но Джун отложила наволочку, которую держала в руках, и направилась к нам. Как мне показалось, вид у нее был угрожающим. «Иден, это нужно прекратить», — сказал Тони, и она ответила: «Полностью с тобой согласна. Что я и делаю». Потом протянула руки, чтобы взять Джейми.

Теперь я лучше приведу отрывок из стенограммы. Как бы то ни было, это официальная версия, и свидетельства Джози в суде на шесть месяцев предваряют ее рассказ нам.