Пятьдесят свиданий с врагом

– Ты соврала. Теперь, согласно регламенту нашего договора, мы должны обсудить твой возмутительный поступок.

Он стоял очень близко, и его дыхание согревало щеку, ласкало губы. Джун облизала их, ощущая вкус фруктовой жвачки.

– Я… понимаешь, я действительно неприлично долго разглядывала тебя, – срываясь в голосе, покаялась она.

– Почему?

– Потому что нравится… м-м… нравится на тебя смотреть. – Она покраснела и отвернулась, но Тони обхватил пальцами ее подбородок и снова заглянул в глаза:

– Тогда почему ты два года делала вид, что я пустое место? – холодно спросил он, и внутри Джун вспыхнула старая обида:

– Почему ты делал то же самое?

Он осторожно провел по ее губам большим пальцем, спустился ладонью вдоль шеи, сжал плечо, закрытое серым льном блейзера.

– Боялся тебя. Кровь стыла, настолько я тебя боялся, Джун.

Она прикрыла глаза, пряча сожаление.

– Тони, я давно перестала воевать с миром и тем более с тобой.

– Да, похоже на то, – с горьким смешком ответил он. – Война закончилась, а я и не заметил.

Джун дышала полными легкими, чтобы надышаться им про запас, а Тони осторожно поднял руку и заправил прядь волос ей за ухо.

– Твоя очередь отвечать. Почему ты бегала от меня?

В грудной клетке сердцу стало тесно. Слова душили, и Тони будто почувствовал, что ей нужно: легко обхватил ее шею ладонью, нежно погладил пальцами, успокаивая, и Джун призналась:

– Рядом с тобой я чувствую себя неправильной, ненужной, навязчивой идиоткой. Девочкой, которую можно использовать и выбросить, потому что она не подходит по стандарту. Ты, может, и не вампир, но умеешь очень больно ранить. Поэтому я и молчала – чтобы не провоцировать тебя.

В серьезных серых глазах отразилась целая гамма чувств, от замешательства до ужаса.

– Бэмби, – выдохнул он и обнял ее лицо ладонями, возражая: – Ты не идиотка, зачем ты это говоришь?

Но слова полились из Джун водопадом:

– Я всегда мечтала быть такой, как ты.

– И какой же я?

– Стойкий. Тебя нельзя было задеть, выбить из колеи. Ты… настоящий, сильный. Я вечно пыталась пристроиться рядом с тобой, как бездомный кот, и вечно мне не хватало места, – как маленькая, пожаловалась она.

Тони чертыхнулся и сграбастал ее в объятия, и снова от его жалости слезы комом встали в горле.

– Бэмби, прекрати. Что ты несешь?

– Правду.

– От твоей правды у меня мозг завис. Подожди, пусть перезагрузится.

– Ты не понимаешь, что ты значил для меня, я…

– Перестань, прошу, хватит. Потом поговорим, это слишком…

Проклятое слово слишком, которое не давало им жить.

Джун проглотила горький остаток предложения и согласно кивнула, отстраняясь:

– Да, конечно, у нас еще уйма времени до Сочельника. Давай смотреть кино. Я закажу пиццу.

Тони выглядел бледным и растерянным, словно попал в параллельную вселенную, где прошлое ожило и ходило перед ним по комнате. Джун проводила его в спальню, а когда осталась одна, ущипнула себя. Вроде бы не сон.

Смартфон звякнул входящим.

В чате от имени Люка светилось сообщение: «Мне любую, но без анчоусов».

Джун хитро улыбнулась, приложив грань телефона к губам. Эх, раньше специально заказала бы пиццу с анчоусами, хоть сама их и не очень любила, но сейчас совершенно не хотелось проказничать. Она позвонила в доставку, а потом быстро напечатала:

«Не пиши мне больше от имени Люка. Это жутко. Я покидаю этот чат. Прощай».

Она аккуратно повесила блейзер Тони на подлокотник дивана и отправилась в ванную, пока сердце выбивало азбукой Морзе: Люк Найт – это Тони Андерсон. Это было настолько невероятное открытие, вроде всемирного закона тяготения. Закона, который бесперебойно работал между Тони и Джун даже спустя годы.

Наспех приняв душ, она расчесала волосы, которые бессовестно начали виться к вечеру на фоне повышенной влажности воздуха и порочных мыслей, и набросила халат, подпоясавшись потуже.

– Свежие полотенца – в шкафу в ванной, – сказала она деловито, зайдя в комнату, где Тони созерцал коллекцию дисков с фильмами.

– Ты любишь комиксы? – недоверчиво спросил он, изучая длинный ряд с собранием «Звездных войн».

– Да, очень, – улыбнулась Джун, натягивая пушистые мягкие тапки. – Я собирала журналы в школе… в той школе, в Штатах. А что?

– Ничего. Просто я фанат, – он провел пальцем по названию. – Напомни, почему мы не общались по-человечески?

Тони повернулся и застыл, вперившись в нее взглядом. Серые глаза потемнели, как штормовое море, ноздри раздулись, скулы обозначились четче.

– Кажется, вспомнил, – пробормотал он. – Характерами не сошлись.

Джун растерянно оглядела себя. Темно-синий халат с узором цветущей сакуры хоть и был коротковат, но вроде закрытый… Она ахнула. Халат! Тони обещал, что свяжет ей руки за спиной этой чертовой тряпкой, а потом…

– Все-таки шелковый. Так и знал.

От спокойного, глубокого мужского голоса бросило в жар, и Джун метнулась ко встроенному шкафу.

– Я… подожди, сейчас переоденусь. И тебе что-нибудь найду. – Она порылась в вещах, нервно их разбрасывая, и вытащила пижаму Чейза. – Вот! А зубные щетки для гостей в правом отсеке над раковиной.

У Тони вытянулось лицо.

– Это чьё?

– Чейза.