Пятьдесят три карты

Зачем же держать его за дверью? Такой милый и почтенный ста

ричок...

- Замолчите. Наделали вы теперь дел, а я буду расхлебы

вать.

- Ерунда! Всякий порядочный мужчина должен иметь свобод

ную женщину и в этом нет ничего предосудительного. Об'ясните

это старику и он поймет.

- А ну вас!

Я пошел к тестю. Угрюмый и злой, он сидел за столом и,

не поднимая головы, сказал:

- Не прошло и трех дней, как мы похоронили нашу девочку,

а ты уже навел полный дом женщин. Ну, хорошо. Ты молод и си

лен. Тебе нужны женщины, но ведь это можно делать и вне до

ма, не оскорбляя память своей жены. Вчера ты потряс общество

у Мари, уйдя в разгар банкета с какой-то уличной девчонкой,

сегодня я у тебя в комнате нашел другую и совершенно голую.

Как же так можно! Ты меня извини, но жить под одной крышей с

тобой я не смогу. Подыщи себе квартиру завтра в городе и пе

реезжай. Я надеюсь, ты не обиделся. Я отец и память о дочери

для меня свята. А теперь иди. Девку сейчас же выгони.

- Если бы я мог ее выгнать! - мелькнула у меня отчаянная

мысль... Я вернулся к себе. Когда я вошел, она сидела у ту

алетного столика и чистила ногти.

- Ну как? Уладил? - спросила она, не оборачиваясь ко

мне.

- Уладил, - иронически ответил я. Только теперь я смог

ее рассмотреть. Не перечисляя всех достоинств ее внешности,

могу сказать только, что она действительно была почти голая.

На ней был купальный костюм из зелено-белого горошинками

шелка, лифчик в виде полоски и трусы, обшитые черной бахро

мой. Длинные светло-каштановые волосы, плавно извиваясь,

опускались ей на плечи и прикрывали ложбинку между лопатка

ми.

- Собирайтесь, мы сейчас уйдем отсюда, - сказал я ей,

отобрав пилку для ногтей.

- Чудесно. Дайте мне что-нибудь одеть. Я порылся в шкафу

и, выбрав одно из платьев жены, подал ей. Она приложила его

к себе, посмотрелась в зеркало и спросила:

- А получше там нет?

- Нет. И это сойдет!

- Ну, хорошо. Я сейчас примерю.

Она надела платье, и я был поражен ее преображением. В

платье, плотно облегавшем ее стройную фигуру, она казалась

еще стройнее и элегантнее. Я никогда не видел это платье,

так красиво сидевшее на своей жене.

- Вот вам и туфли, - сказал я, подавая ей летние босо

ножки жены на высоком тонком каблуке. Я быстро собрал в че

модан самые необходимые вещи, и мы вышли из дома. Я взял в

гараже свой старый "Оппель" и, усадив свою даму, поехал, не

зная куда. Она щебетала как птичка, восторгаясь ночным горо

дом. Увидев сияющий под'езд бара, она схватила меня за руку

и стала умолять сходить туда. Пришлось согласиться. Мы вошли

в бар. На нас сразу обратили внимание. За столиками стали

переглядываться и шептаться. Сам хозяин бара поедал жадным

взглядом мою спутницу. Он провел нас к столику в отдельный

кабинет.

- Что прикажете подать? - спросил хозяин у меня, косясь

на даму.

- Вина, - воскликнула красотка, кокетливо прищурив гла

за.

- Нет, нет, мы еще не выбрали. Пришлите официантку минут

через пять. Хозяин пожал плечами и ушел.

- Слушай, веди себя солиднее.

- А что я сделала?

- Все, что ты хочешь заказать, ты должна говорить мне, а

не официанту.

- Фи, какая разница... Ой! Смотри, какой чудесный малыш,

- воскликнула она, показывая пальцем на огромного детину в

клетчатом пиджаке, который тащил за руку из-за стола пьяную

женщину, в двое ниже его ростом, на танцевальную площадку.

- Чем же он хорош? Не показывай пальцем, на нас обращают

внимание.

- Где, кто обращает?

- Все.

- А разве это плохо? Чего бы я стоила, если бы на меня

не обращали внимания? Ух! Какое могучее животное, - востор

женно закончила она.

- Кто животное?

- Ну, тот парень.

- Я не понимаю твоих восторгов.

- А что ты можешь в этом понять? - если ты будешь так

хамить, я сейчас же уйду и оставлю тебя здесь одну.

- О! - испуганно воскликнула она, поворачиваясь ко мне.

- Ты тоже, оказывается, хорош! Не уходи, я буду паинь

кой.

Пришел официант, я заказал все, что нашел нужным и через

несколько минут у нас на столе не осталось свободного места.

- Как тебя зовут? - спросил я после того, как мы выпили

по рюмке дамского ликера. Она улыбнулась и ответила вопросом

на вопрос:

- А я обязательно должна иметь имя?

- Ну конечно. Иначе, как же я буду к тебе обращаться?

- Придумай мне имя. Какой тебе больше нравится?

- Любимое имя бывает у любимой женщины.

- Но у тебя есть любимая женщина?

- А ты не ревнивая?

- Ну вот еще! Ревнуют только старики, уроды и сумасшед

шие.

- Тогда твое имя будет Зара.

- Нет это имя мне не нравится. Оно похоже на солнце.

Мы еще выпили. Она изрядно захмелела. Я задернул шторы,

чтобы на нас не пялили из зала глаза. Она пьяно смеялась и

обмахивалась, как веером, салфеткой.

- Тут жарко. У меня вспотел пупок. Ха-ха-ха, идем потан

цуем. Нет, не надо, давай лучше... Рэм, ты душка. У тебя со

бачьи глаза. Принеси мне холодной воды, я побрызгаю свою

грудь.

Я подсел к ней, обнял за плечи, повернул к себе. Ее жар

кое дыхание обдало мне лицо. Я подхватил ее затылок рукой и

поцеловал пьяным бесчувственным поцелуем. Она не сопротивля

лась, не возмущалась. Она была пьяна до бессилия. Не столько

с желанием, сколько по привычке я стал мять ее грудь, пыта

ясь отыскать пот тканью платья твердую пуговку соска. Она