Пятеро детей и чудище

Однако больше всего их беспокоила мысль о том, что золотой, данный старику за поездку в город, при солнечном закате исчез так же, как и все остальное золото. Поэтому на следующий же день они пошли в деревню под тем предлогом, что им хотелось извиниться перед стариком, что они не вернулись к нему в Рочестере, а на самом деле для того, чтобы разузнать о положении дела. Но старик встретил их очень ласково. Данный ему золотой не исчез — в нем была просверлена дырочка и он теперь висел у старика на часовой цепочке. О другом золотом, который был взят кондитером, дети совсем не беспокоились: исчез он или нет, им было все равно. Пожалуй, это было не вполне честно, но зато вполне естественно. Однако впоследствии воспоминание об двенадцати пенсах, что они задолжали за пирожное, не давало покоя Антее и в конце концов она потихоньку от остальных послала «в Рочестер, г. Джонсу, кондитеру» на двенадцать пенсов почтовых марок, приложив к ним записку, что эти деньги предназначены «в уплату за съеденное пирожное».

Я лично надеюсь, что этот золотой исчез, потому что, во-первых, кондитер был не совсем хорошим человеком, а, кроме того, во всякой порядочной кондитерской, если вы покупаете сразу на пять пенсов, вам дают за них не пять, а шесть пирожных.

Глава третья. ЖЕЛАННОЕ ДИТЯ

На другое утро после того дня, когда дети были обладателями несметных сокровищ и не смогли купить ничего полезного или интересного, кроме разных пустяков вроде пары бумажных перчаток да никуда не годного зеленого кошелька, они проснулись в довольно мрачном состоянии духа. От той радости, которую они чувствовали накануне утром, убедившись, что не во сне, а наяву нашли Чудище, у них теперь не осталось и следа.

И правда, у них было два желания — красота и богатство; и то, и другое они получили, а что же хорошего из этого вышло?

Однако необычайные приключения, если они даже и не совсем приятны, все-таки гораздо интереснее, чем обыденная жизнь.

Утром до завтрака им некогда было хорошенько поговорить об этом: все почему-то проспали. Во время завтрака были попытки поднять разговор о Чудище, да только разве можно обсуждать что-нибудь, когда вместе с вами завтракает маленький братишка, за которым приходится смотреть? А Ягненок в это утро как-то особенно расшалился: он не только перегибался всем телом через ручки своего высокого кресла, барахтался и болтал ногами, но еще как-то ухитрился схватить большую ложку и ударить ею по голове Сирила, после чего принялся плакать, так как ложку у него отобрали. Потом он засунул свой толстый кулачок в чашку с молоком и потребовал варенья, которое давали только к чаю, а еще потом пел, клал ноги на скатерть и заявлял, что хочет «гулять ножками» по столу.

Разговор детей шел в таком роде:

— Знаете, что Чудище… смотрите же, он молоко опрокинет!

Молоко отставляли на безопасное расстояние.

— Да, так вот это Чудище… Ягненочек, милый, отдай Пантере эту грязную ложку!

— Не следует ли нам пожелать… ай, ухитрился-таки, безобразный мальчишка!

В воздухе мелькнула маленькая розовая ручка — и аквариум с золотыми рыбками, стоявший посреди стола, опрокинулся на бок. Вода и рыбки оказались на столе и на коленях у Ягненка и его соседей.

Это происшествие всем наделало неприятностей не меньше, чем самим золотым рыбкам. Один Ягненок оставался спокойным. Когда озеро на полу было вытерто и бьющиеся рыбки были подобраны и опять пущены в воду, Ягненка унесли переодевать. Пришлось переодеваться и всем остальным. Мокрые фартуки и куртки развесили сушить, и тут выяснилось, что прежде чем идти гулять, Джейн должна была починить свое платье, разорванное накануне. Правда, был еще один выход из этого неприятного положения — надеть самую лучшую нижнюю юбку вместо верхней, а она была такая беленькая, мягкая, вся в складочках, с кружевами — ну просто прелесть какая хорошенькая, не хуже, чем платье, если не лучше! Но все-таки это была не верхняя юбка, и Марта оказалась непреклонной: когда Роберт предложил, чтобы Джейн надела нижнюю юбку и считала ее верхней, то Марта об этом и слышать не захотела.

— Это неприлично! — сказала она сурово. А уж раз так говорят, не стоит и возражать. Вы в этом когда-нибудь сами убедитесь.

Итак, оставалось только одно: Джейн должна была сесть и чинить свое платье. Она разорвала его накануне, споткнувшись и упав на улице Рочестера. Конечно, другие дети были не настолько малодушны, чтобы покинуть товарища в несчастии. Все уселись на лужайке возле солнечных часов, и Джейн принялась шить с таким усердием, словно от этого зависело спасение ее жизни. Ягненок все еще оставался у Марты — его переодевали. Значит, теперь можно было поговорить серьезно. Из некоторых слов Роберта и Антеи обнаружилось, что оба они как будто не совсем верят Чудищу. Сирил на них даже рассердился:

— Говорите уж лучше прямо, что вы думаете. Не люблю я всяческих уверток и намеков.

— Мы с Антеей вовсе не увертываемся, — отвечал Роберт запальчиво.