Пятеро из Рубежного легиона

Как не пыжься и не утихомиривай себя — от страха не убежать. Страх — естественное чувство. Даже осознанное. Ты знаешь, чего боишься в данный момент. И даже можно научиться контролировать его.

А вот паника…

И не та, что создана толпой. Не та, что считается болезнью в виде модных в обществе искусственных панических атак от стрессов и перегрузок. А реальная внутренняя паника, рождающаяся в те секунды, когда ты оказываешься на волосок от гибели, когда ты балансируешь на зыбкой границе между жизнью и смертью.

Когда ты понимаешь, что бессилен, что все…

Вот это полный внутренний капздец. Атака из атак. Сознание крошится бесповоротно. Субботин самый первый свой отпуск провел в погребе. Нахлынуло, вылезло, колотило и дубасило изнутри так, что, казалось, — навсегда. Хорошо, что мощная паническая волна застала его уже дома, с задержкой, с опозданием. Хорошо, что она не овладела им во время боя. Несколько раз он пытался выбраться из погреба, но это было слишком преждевременно.

Так у него и проявился навязчивый блиндажный синдром.

У каждого есть своя нора, где он может укрыться от любой напасти. Где тихо и спокойно. Где сердце колотится в комфортном режиме. У каждого должна быть такая нора — постоянная или временная. Она необходима всякому.

В погребе спокойно. В погребе безопасно…

Первая паническая волна была длительной, растянулась чуть ли не на весь отпуск, но, в конце концов, отступила. Схлынула. Мозг человека справляется с задачами и не таких уровней сложности.

Сам по себе.

А после, уже во всех деталях распознав эти ощущения, он в той или иной мере пытался противостоять им, пользуясь, даже смешно сказать, советом очередной подружки, которая говорила совсем о другом, но вышло, что очень даже в тему — «не углубляйся и извлекайся».

Малодейственное средство, но все же…

* * *

Больше всего на войне Субботина раздражала формулировка «небоевые потери». Ну, в мирное время — это понятно. Но не теперь.

Нелегко смотреть на мозги новобранца, который впал в ступор и не сумел отскочить подальше от перевернувшегося БТРа, или, разбирая оружие, боец провалился в выползшие внезапно воспоминания и позабыл его разрядить.

Вот вчера этот солдат сражался на поле битвы, хорошо ли плохо — неважно, вчера он мог стать героем посмертно, а сегодня погиб по дурной случайности — и все, он просто «небоевая потеря».

Бесславная небоевая потеря…

Любые потери личного состава Субботин для себя считал боевыми, потому что — война. Не было бы ее — возможно, не было бы и этих смертей.

У командования Субботин был не на лучшем счету. Особенно после одного случая. Тогда он командовал ротой. Его подразделение перебросили на вероятное направление удара противника, усилили минометной батареей и пригнали реактивную систему залпового огня.

Ждали долго. Неприятеля все не было. Ожидание всегда тяготит. Видимо, из-за этой долгоиграющей тягости кто-то из штаба мазнул наспех своих «художеств» на холст предстоящей битвы — многозарядную пусковую установку перебросили на другой участок.

Жаль. С ней было намного спокойнее.

Чуть позже и минометную батарею сократили до одного расчета, мол, где-то там минометчики будут нужнее.

По мнению Субботина, наспех меняющиеся стратегические планы — редко приводят к добру. Командование поступило опрометчиво. Даже халатно. Безусловно, необходимо незамедлительно реагировать на изменения на поле сражения, принимать верные тактические решения. Но в масштабе, как он был твердо убежден, — только заранее спланированные действия, только четко продуманный замысел — ведут к победе.

Как и с девушками.

К примеру, заглянул в гости к малознакомой девице — на разведку. С цветами, бутылкой вина и уже с четким планом в голове: если не отшила сразу же, то включаешь «предварительную стратегию» — уже набросал загодя схему душевной беседы и набор шуток на разные темы.

Ага. Впустила. Ага. Шутки заходят. Ага. Можно мягко переходить к шуточкам с намеками и пошлым флером.

И знаешь, примет и их, смущенно подхихикивая, да еще и полбутылки вина выдует, то самое время переходить к «основной стратегии»: проводишь разведку боем — легкие прикосновения — нащупываешь (в буквальном смысле) бреши в ее обороне, затем продолжительные (фиксированный контроль захваченных «плацдармов»), а кульминацией — штурм (не всегда молниеносный) и ее полная капитуляция. И вот она победа!

Постельная.

…Видимо, вражеская разведка все же заметила бреши в обороне. Из-за дальнего взгорка что-то сверкнуло, мерзко свистящее, всего доли секунды раздражающее тяжелый воздух, и мгновенно затихло, угодив прямо на позицию роты.

Взрыв разметал окоп, вырвав его дно фонтаном и расшвыряв окровавленные фрагменты тела бойца. Осколками посекло двух ближайших. Один молча уткнулся в бруствер, второй — сполз вниз и злобно матерился, прерываясь лишь на неукротимые стоны от съедающей боли. Вскоре он смолк.

Началось.

Субботина атака застала на открытой местности, обходил линию обороны: проверить, оценить, подсказать, как улучшить, подбодрить.

За секунду до взрыва капитан успел упасть за валун — не задело.