Пятикнижие чудес советских евреев

Как евреи чувствовали и заранее боялись, в августе 1991 года ретрограды-путчисты первым указом после коммунистического переворота собирались закрыть выезд из СССР евреев. В тогда ещё великой мировой державе еврейский вопрос оказался у путчистов чуть ли не самым главным, как он всегда был главным у Гитлера. До сих пор еврейский вопрос, который стал называться «проблемой Израиля», есть любимая и важнейшая тема международной политики. При этом сегодня дипломаты, журналисты и политики Европы говорят то же, что орали погромщики в дачном посёлке Кратово в 1989 году, что они не антисемиты, а анти-сионисты или анти-чего то такого, что дозволено всем, кроме евреев.

В настоящее время в России и Европе скрытые и явные антисемиты одновременно кричат: «евреи – убирайтесь в свой Израиль к иудеям» и «иудеи Израиля – не смейте селиться в Иудее». Куда ни кинь – всюду «черта оседлости». Две тысячи лет никаких изменений.

Акт второй. Избиение Ильи в КГБ

Вторая половина нашей дачи и участок в 15 соток принадлежали очень важной и когда-то красивой еврейской даме, которая в закрытом правительственном ателье подбирала пуговицы для пальто и платьев жён и секретарш членов правительства. Наша соседка по даче имела некрасивую дочь и крепыша внука. Дочка этой дамы стала кандидатом химических наук и зам. секретаря парторганизации одной из кафедр Московского Института Тонкой Химической Технологии (МИТХТ). И мама, и дочка очень стеснялись, как они говорили, мужлана – отца ребенка и мужа дочери. Его звали Илья. Все лето он ходил голый в одних сатиновых темно-синих трусах и всегда был занят какой-нибудь ручной работой по хозяйству. Если на своем участке работы не было, то Илья шел в гости к соседям и начинал жаловаться, как им помыкают и унижают его жена и ее мамаша. Тут же он усматривал какую-нибудь работу на чужом участке и начинал ее бесплатно выполнять. Эти работы включали ежегодную очистку от сосновых иголок шиферных крыш, починку электропроводки, починку заборов и даже чистку выгребных ям уборных. Особенно любил Илья корчевание пней. При среднем росте он казался невысоким из-за кубической фигуры с мощной грудной клеткой и могучей шеей. Никаким спортом Илья никогда не занимался.

Во время бесед со мной и моим папой выяснилось, что Илья Гореловский работает инженером-механиком на каком-то заводе, что ему уже около 50 лет, и что он знает язык идиш. Также выяснилось, что его сестра и мама сумели еще в 58 году через Западную Украину и Польшу уехать в Израиль. Затем оказалось, что Илья и мой папа имеют общих родственников по Житомирскому местечку и что в роду Ильи также как у других евреев, если один из мужчин получает имя Илья, то его сына называют Матвеем, и наоборот.

Где-то зимой, в 1976 году, раздался телефонный звонок. Звонивший человек спросил наш адрес и сказал, что хочет к нам прийти. Он назвал себя: «Это говорит Илья». Зимой мы никогда не общались со своими дачными соседями, и в моем голосе ему послышалось удивление. Поэтому Илья сказал, что он хочет попрощаться перед отъездом. Вечером к нам пришел худенький и сутулый человек с бегающим и полубезумным взглядом и выбитыми передними зубами. Папа сразу спросил, что случилось, и Илья очень коротко рассказал, что он нашёл запрещённые в СССР и караемые тюрьмой и лагерем подпольные курсы по изучению иврита, и на третьем занятии весь кружок забрали в КГБ по доносу его жены. Там Илье, так же как, наверно, и другим, предложили сотрудничать уже из Израиля, а потом из Канады и пересылать в КГБ какую-то (ему не сказали какую) разведывательную информацию. Илья отказался. Тогда два гэбэшника начали его ежедневно, но не сильно избивать. На четвёртый день побоев Илья так сильно оттолкнул одного из своих палачей, что тот упал и разбил в кровь голову. Тут же прибежали ещё трое гэбэшников, повалили Илью на пол и долго били ногами так, что потом он провел три недели в тюремной больнице. У него были почти несовместимые с жизнью травмы всех внутренних органов и выбиты передние зубы. Потом Илья подписал бумагу со своим согласием сотрудничать с КГБ, и ему дали разрешение на выезд в Израиль к маме и сестре.

Сразу же после того, как его забрали в КГБ, партийная жена подала на развод и не разрешила видеться с сыном. Илья просил папу и меня как-то приглядывать за судьбой его сына, хотя нам не было понятно, как это сделать. Папа сказал Илье: «Надо было тебе все сразу подписать, а по приезде в Израиль тут же рассказать об этом кому следует. Сейчас тебе все равно надо будет там все рассказать – не забудь это сделать, и тебе наверно всё простят. Если бы ты сразу подписал, никто бы тебя не бил». Тогда я в очередной раз удивился папиному знанию реальной жизни.

Уходя, Илья сказал, что он не надеялся ни на такой добрый разговор, ни на такое сочувствие со стороны большого начальника и члена партии КПСС с 1925 года. А папа, назидательно глядя на меня, ответил ему: «Мы всегда евреи, и ещё мы родственники». Потом папа пожелал Илье здоровья и успехов в Израиле.