Пятиконечные из созвездия Лиры

«… Я ИХ вижу.

ОНИ стоят на склоне сопки. Группами, но далеко….

Спрашиваю, можете ли ВЫ приблизиться?

Отвечают, нет — сильная энергетика, опасно для здоровья.

Вижу небольшие яркие шары — красные, оранжевые, зеленые, золотистые. Они рождаются рядом с ИХ лицами — такое впечатление, что ОНИ эти шарики из себя выдувают.

Спрашиваю, что это за шары?

Отвечают, наши мысли, которые необходимо передать, это сообщение тем, кто работает на базе в океане.

Шары слетаются вместе, как бы сливаются, вытягиваются в некое подобие луча.

Справа над сопкой высоко в темном небе появляется „глаз“, похожий на человеческий, но очень огромный.

Он живой, то есть, зрачок у него двигается — сейчас он смотрит в сторону океана.

Туда же направляется луч, составленный из шариков…

Очевидно, „глаз“ указывает направление передачи информации.

В той стороне, где океан и куда смотрит „глаз“, появляется тоже что-то наподобие луча, или скорее светящейся трубы, в которую и втягивается луч из шариков.

В небе появляется яркий крест из лучей — очевидно, тоже информационных, и второй „глаз“, уже меньших размеров — он указывает направление к стоящим на склоне сопки силуэтам.

Лучи опускаются, дробятся на разноцветные шарики, которые подлетают к силуэтам и пропадают. Так и хочется сказать, что эти шарики ОНИ просто проглотили…

В следующую минуту некоторые представители ВЦ вновь „выпустили“ шарики.

Прошу своих контактеров, если это возможно, чтобы один из шариков подлетел ко мне.

Говорят, что можно, но нужно соблюдать предельную осторожность.

Субботину разрешено фотографировать.

Вижу, как один из шаров золотистого цвета приближается ко мне, становится чуть зеленоватым. Вытягиваю руку, он садится на ладонь, превратившись из шара в подобие треугольника — то есть, как бы треугольной формы…

В ладони чувствую покалывание…

Зеленый треугольник стремительно срывается с ладони, снова превращается в золотистого цвета шарик, который устремляется к уже образовавшемуся из подобных шаров лучу, сливается с ним…

Луч снова уплывает к светлому пятну на небе, куда указывает „глаз“, и исчезает в этой трубе.

Все пропадает…

Над вершиной сопки вижу разгорающееся свечение сиренево-розово-фиолетовых оттенков. Оно все ярче, из него устремляются в небо пять огромных лучей, напоминая растопыренные пальцы. Над сопкой как бы светящаяся ладонь…

МОИ предупреждают, что информация о нас передана представителям ВЦ, которые работают на базах в океане. Нас там ждут…»

Голос Нели прослушивался неважно, даже я, сидевший рядом, с трудом улавливал смысл.

— Володя, а ты сам что-нибудь видел? — шепотом спросил я у Субботина.

— В общем, нет. Разве что над сопкой сияние, но довольно слабое…

— Это ерунда, — заверил я его. — Главное, чтобы твой фотоаппарат все «увидел» и зафиксировал.

— Не каркай, проявим пленки — и все станет ясно, — раздраженно буркнул он.

Напряженное молчание повисло над костром.

Конечно, сразу трудно сообразить, что к чему. Требуется время, чтобы переварить услышанное.

— Другие что-нибудь видели? — негромко спросила Наташа, не поднимая головы.

— Причем здесь другие? — вдруг вспылила Неля. — Ты считаешь, что я это все выдумала?

— Что же получается, — медленно сказала Наталья, глядя на пламя костра. — Мы притащились на Камчатку, что бы нам рассказали, какие у инопланетян уши, глаза? Так они тысячи раз описаны очевидцами. Я просто не вижу смысла в такой экспедиции.

— По-моему, каждый из нас отправлялся на Камчатку по собственному желанию, — с плохо скрываемой обидой выговорила Неля.

— Ну и что! — возразила Наташа. — Я же говорю о смысле экспедиции. Ее главной цели…

Тут вскочила красная от волнения Татьяна.

— Так нельзя, Наталья, — торопливо, с укором заговорила она. — Такая экспедиция не только контакты. Это еще и общение, и очищение, и познание самих себя, проверка наших убеждений…

— Не о том я, не о том! О каком общении, познании ты говоришь, если все вокруг бегают по ночам и, выпучив глаза, контактируют. А я далеко не уверена, что у всех поголовно действительно осуществляются контакты, что все что-то видят, слышат и тому подобное.

Это, по-видимому, был камешек в наш с Субботиным огород. Мы с ним больше всего по ночам бегали.

— Хорошо, Наталья, — стараясь сохранять спокойствие, произнес Виктор. — Что бы ты сама хотела? Что ты лично ждала от этой экспедиции?

— Все, что угодно, — не задумываясь ответила она, — но только чтобы это было полезно, конкретно. Например, точную дату катастрофы — пусть это будет извержение вулкана, наводнение, землетрясения — о чем можно было бы предупредить людей. То есть, принести конкретную пользу… Что касается меня лично, то мне, как биологу, было бы интересно получить от НИХ, — она сделала ударение на последнем слове и усмехнулась, — конкретные знания в этой области науки, которые я могла бы применить на практике.

— Вот здесь ты, Наташа, не права, — резко заметила Вия.

— Я высказала свое личное мнение, — возразила та, — и имею на это полное право. Хочу, чтобы со мной спорили, а не просто затыкали рот.

— Наталья, кто тебе рот затыкает? — снова вскочила возмущенная Татьяна.