Пятиозерье

Мальчик отставил опустошённую кружку, пожал плечами и перестал буравить собеседника взглядом. И спросил:

— Я сегодня был в библиотеке. Хотел записаться — закрыта. Видел табличку с именем библиотекаря: Светлана Игоревна Поллак. Она иностранка?

«Да и у тебя имечко не самое славянское, — подумал Лёша. — И отчего, интересно, возникло любопытство к национальности библиотекаря? Какая разница, кто тебе книги выдавать будет?»

Тамерлан, казалось, услышал невысказанный вопрос.

— У моего отца есть знакомые в Америке, Поллаки. И я подумал…

«Ладно, — решил Лёша, — всё равно Светка никакого секрета из происхождения своей фамилии не делает». И сказал:

— Боюсь, в лучшем случае Светлана Игоревна тем американским Поллакам лишь самая дальняя родственница. Седьмая вода на киселе. Она наша, российская, здесь родилась и выросла. А вот её бабка действительно оттуда. В войну работала переводчицей в Мурманске, в американской миссии, что поставками по лендлизу занималась. Влюбилась в нашего офицера, ну и… Вот и весь секрет.

— Я читал, что в те годы такая любовь добром не кончалась.

— И здесь не кончилась, — помрачнел Лёша. — Светин дед за связь с иностранкой загремел в лагеря, да так и не вернулся. Но Сару Поллак не тронули. В пропагандистских целях. То есть, значит… — Лёша замялся, вспомнив вдруг, что говорит не со взрослым, но с мальчиком лет двенадцати-тринадцати.

— Я знаю, что это значит. — Тамерлан неожиданно поднялся. — Сюда идут. Женщина. Пойду, не буду вам мешать. До свидания.

— Да ты не ме… — начал было Лёша, никаких женских шагов не услышавший.

Но мальчик уже выскользнул за дверь. Через секунду-другую в коридоре действительно зацокали, приближаясь, женские каблучки.

«Кто бы это мог быть? — подумал Закревский. — Нашито дамы всё больше в кроссовках да шлёпанцах, туфли днём редко носят…»

Глава 7

05 августа, 14:45, ДОЛ «Варяг», комната физрука Закревского

— К тебе можно? — спросила предсказанная Тамерланом женщина.

Это оказалась Киса, она же Алина, — вожатая четвёртого отряда. Лёша взглянул на неё удивлённо — принаряжена, туфельки на высоком каблуке, макияж… На сегодняшнюю дискотеку собралась? Так вроде рановато…

— Привет, проходи, — улыбнулся он. — Присаживайся. Чаю хочешь?

Над этим вроде простым вопросом Киса задумалась и не ответила. Окинула взглядом раскрытый чемодан, выложенную на койку форму…

— На войну собрался? — В совещании у Горлового Алина не участвовала и про «Зарницу» ещё не знала.

Лёша подумал, что разговор начинает почти дословно повторять закончившийся только что с мальчиком Тамерланом. И ответил по-другому:

— Ага. Наше дело солдатское. Получен приказ — после огневой подготовки занять «Бригантину», подавить узлы сопротивления противника, произвести жёсткую зачистку… А ихнего начлага Боровского взять живым и доставить в расположение части.

Киса посмотрела на него не то чтобы обиженно, но как будто ждала чего-то другого. И он добавил серьёзно:

— Игра будет, «Зарница». Между нашими лагерями. Ты, наверное, такой и не помнишь, не застала…

Он подумал, что опять, пожалуй, сказал не то. Алине не нравилось, когда он в разговоре подчёркивал её молодость, а себя, Свету, Ленку, даже Пробиркина, относил к другому поколению.

Киса осторожно прикоснулась к серебряному кресту, Спросила:

— Ещё не наигрался? — Прозвучало это резковато. Наверное, в выражении его лица что-то изменилось, и изменилось не в лучшую сторону, потому что она тут же добавила:

— Извини…

Он заставил себя улыбнуться. Получилось с трудом:

— За что? Ты же не виновата, что последние пятнадцать лет нам старательно вколачивают в головы: служить Родине надо, вынося утки за больными, а война не то гигантская компьютерная игра, где у каждого куча запасных жизней, не то серия телерепортажей, персонажем которых ты никогда и ни за что не станешь…

— А что пытаешься вколотить в головы мальчишкам ты? Что отправиться в чужие горы и вернуться в цинковом гробу — мечта любого мужчины?

Лёше было не в новинку слышать такие речи. Многие из персонала лагеря попрекали его за милитаризм. Алина завела подобный разговор впервые.

— Насчёт мечты не знаю. Каждый мечтает о своём. Но иногда приходится идти на войну — в чужие горы, или в джунгли, или в пустыню — и тогда надо уметь побеждать. Этому и учу.

— Но зачем?! Зачем нам победы в чужих джунглях и горах? Наши деды победили немцев, а теперь, кто дожил, получают гуманитарные подачки из Германии. И берут — чтобы не голодать. А внуки продают их ордена на блошиных рынках Европы… Я была в Польше, сама видела… Кому и зачем нужны твои победы?

Лёша на секунду задумался. Потом предложил:

— Знаешь что? Давай отложим этот разговор. На пару дней. Хочу показать одно место, тут неподалёку. Я своих пацанов каждую смену туда вожу. Многим там становится понятней — зачем ходят на войну.

«Что же за таинственное место? — заинтриговано подумала Киса. — Вроде нет поблизости никаких мемориалов и музеев боевой славы…» Но кивнула утвердительно: сходим.

Закревский продолжал: