Пятисотлетняя война в России. Книга первая

А сообщения, приходящие из Среднеазиатских республик, казались невероятными, как сказки Шехерезады: пещеры, набитые золотом и драгоценностями, подземные тюрьмы с сидящими на цепях рабами, сказочные дворцы с гаремами, седовласые аксакалы, лежащие ниц перед дворцом первого секретаря ЦК компартии Рашидова, как перед Каабой. И опять нить, ведущая в Москву; далее — за рубеж, где она петляет вдоль наркотической тропы с секретных маковых плантаций; затем колесит по странам Балкан и Ближнего Востока и обрывается на Кубе, врастая в клубок мирового наркобизнеса. Хлопок, наркотики — миллиарды долларов, уплывающие в бездонный карман КПСС. Но это окраины. А что творится в Москве и России?

Коррупция охватила все отрасли государственного управления, начиная от министерства обороны и кончая министерством мясо-молочной промышленности. И все за свою безнаказанность, разворовывая государство, платили дань КПСС.

Андропов стал разрабатывать план действий. Поначалу он оценивал свои силы достаточно трезво, но и не преуменьшал их. В конце концов, он был представителем высшего слоя номенклатуры и вовсе не собирался что-то в корне менять. Он стремился пресечь очень опасные процессы, зародившиеся в недрах ЦК КПСС и неуклонно, последовательно проводимые в жизнь.

Присваивая себе огромную часть национального дохода, КПСС переводила несметные ценности за границу, как бы готовясь к эвакуации. Создавалось впечатление, что верхушка партии собирается эмигрировать из СССР полным составом и заранее желает обеспечить себе на Западе сносную жизнь. И мотивы этого процесса Андропов долго не мог понять, как не может понять человек мотивов многих собственных поступков. Ведь он сам был плоть от плоти номенклатуры.

Это было тем более непонятно, что советское «Зазеркалье», солнечная страна Номенклатурия, охраняемая чекистскими кордонами и завесой секретности, расцветала, крепла и богатела с каждым днем. Коммунизм в общих чертах там был уже построен, хотя полного равенства там не было и в помине. Это создавало стимул для дальнейшей деятельности.

Миллионы каторжных трудяг спецлагарей и спецпоселений, удобривших своими телами шестую часть суши, дали возможность создать маленькую Спецстрану. Где все было специальное: специальные жилые дома, возводимые специальными строительно-монтажными управлениями, где отсутствие бассейна считалось столь же диким, как и отсутствие окон в обычной квартире; специальные дачи, пансионаты, санатории, больницы и поликлиники; спецпродукты, продаваемые в спецмагазинах; спецстоловые, спецбуфеты и спецпарикмахерские; спецавтобазы, бензоколонки и номера на автомашинах; разветвленная система специнформации; специальная телефонная сеть; специальные детские учреждения; специальные клубы и кинотеатры; специальные залы ожидания на вокзалах и в аэропортах; специальные родильные дома и даже кладбище. Эта спецстрана жила, отдыхала, питалась, покупала, путешествовала, развлекалась, училась и лечилась, никогда не соприкасаясь с народом, на ограблении которого зиждилось все ее благополучие.

Отгороженные глухими заборами и вооруженной охраной, утопали в зелени роскошные особняки, коттеджи, охотничьи «домики», парки, сады, теннисные корты, бассейны, пляжи, ажурные беседки, оранжереи, парники, конюшни с дорогими элитными скакунами.

Ветераны номенклатуры, вроде Анастаса Микояна, обставляли свои загородные дворцы и огромные поместья еще с 1919 года. Мраморные гобелены, разноцветные витражи на окнах, личные кинозалы, персидские ковры, старинное оружие, золотые и серебряные статуэтки и безделушки, дорогой фарфор,　вазы из яшмы, резные украшения из слоновой кости, индийские шелка, погреба с коллекционными винами.

Поместья и особняки были окружены солидными каменными домиками охраны и обслуживающего персонала, дававшего строжайшую подписку о «неразглашении» и поощрявшегося огромными окладами и собственными привилегиями (даже уборщица в «Зазеркалье» получала больше, чем армейский полковник).

Это был образ жизни, учрежденный Лениным, возведенный в ранг закона Сталиным и поддерживаемый всеми его преемниками. Хрущев, которому показалось мало дач, доставшихся ему в наследство от Сталина, едва дорвавшись до высшей власти, приказал строить себе новую дачу в Пицунде, которая поразила воображение своим гигантским плавательным бассейном со стеклянной крышей и стеклянными стенами даже западногерманского посла Кроля. Все это было у номенклатуры на совершенно законном основании, и никто никогда не собирался с этим бороться.

Возмущение Хрущева и тревогу Андропова вызвало то, что номенклатура оказалась ненасытной. Тех привилегий, которые не могли присниться и в самом сладком сне простому советскому человеку, ей было до смешного мало.