Пятисотлетняя война в России. Книга первая

«Я спасу страну», — ответил Горбачев, почтительно склоняя голову перед партийным властелином. Родимое пятно на лысеющем лбу Горбачева остановило взгляд генерального секретаря. Но оно было красным, а это было хорошим предзнаменованием…

Брежнев ехал в Баку, чтобы убедиться на деле, как андроповские люди наводят порядок в национальных республиках, с корнем выкорчевывая коррупцию и все мысли о сепаратизме. (Пройдет совсем немного времени и «человек Андропова» Гейдар Алиев, встречавший Брежнева в Баку, попытается даже отколоть от Азербайджана и объявить суверенной Нахичеванскую область. Все устали от дани).

Андропов надеялся, что после визита в Баку Брежнев даст ему «карт-бланш» на проведение по кавказскому образцу подобных же операций в Средней Азии с последующим ударом оттуда по Украине, где непотопляемым сатрапом сидел ставленник Брежнева — Щербицкий.

Всем своим нутром, отточенным в партийных интригах и многолетних смертельных играх на чекистском поприще, Андропов чувствовал, что его час надвигается. И чтобы решительно приблизить этот час, необходимо было без промедлений «тряхануть» огромную империю, вывести ее из спячки и, воспользовавшись дряхлостью партийного руководства, взять все бразды правления в свои руки.

Для этого требовалась та самая чрезвычайная обстановка, на которую надеялся Андропов с самого начала пребывания на посту шефа КГБ, еще когда давал рекомендации на ввод войск в Чехословакию. Струсившие чехи, не пожелавшие ответным огнем накалить обстановку, сорвали его план. Теперь ему предоставлялась новая возможность.

После свержения шаха в Иране, когда к власти пришли исламские фундаменталисты, весь средневосточный регион оказался дестабилизированным. Волны исламского фундаментализма, стремительно распространяясь, накатывались на советские среднеазиатские республики, побуждая тамошнее партийное руководство, по уши погрязшее в воровстве, все более и более думать о разрыве с Москвой и о присоединении к миру ислама.

В республиках умело подогревались националистические и антирусские настроения. Пока без всякого антикоммунизма. Этот потрясенный и разобщенный　регион сам напрашивался на советское вмешательство. Главный стабилизирующий фактор региона — богатый и сильный в военном отношении и еще более сильный своим союзом с США — Иран перестал существовать в крови и хаосе исламской революции. США были объявлены главным врагом ислама, американское посольство в Тегеране разгромлено, но вместе с тем была разгромлена и местная компартия, а ее лидеры публично повешены. Начинались волнения и в Афганистане.

Искус был огромным. Короткий удар через Афганистан по Ирану и Пакистану мгновенно выводил СССР к незамерзающим водам Индийского океана и к мировым запасам нефти.

Короткая победоносная военная операция дала бы, помимо всех других выгод, возможность навести порядок в стране, прервать губящую страну политику разрядки и разных там «хельсинских процессов», уничтожить инакомыслие, прекратить тлетворное влияние Запада, укрепить производственную и бытовую дисциплину, сплотить партию и снова вывести ее на боевой курс под собственным руководством.

Для осуществления этого плана Андропов не видел лучшего места, чем Афганистан.

27 апреля 1978 года в Афганистане произошел коммунистический переворот, который люди Андропова готовили в течение нескольких лет. Демократическое правительство Мухамеда Дауда было свергнуто одной из коммунистических фракций под названием «Демократическая Народная Партия Афганистана», и президентом стал прямой агент Москвы Тараки.

Немедленно последовала массированная экономическая и финансовая помощь из СССР. В Афганистан хлынули тысячи советских «советников». Коммунистическое правительство Тараки, действуя по методике «единственно верного учения», сразу же приступило к расстрелам, сносу мечетей и массовым экспроприациям. Ответом было всенародное восстание.

Только сумасшедший осмелился бы бросить подобный вызов мусульманской стране. Восстание расширялось и скорое падение коммунистического режима становилось предрешенным. Запад никак не реагировал. Там затаили дыхание, чтобы не вспугнуть Москву.

Естественно, в коммунистической верхушке Кабула сразу же началась грызня. 14 сентября 1979 года премьер-министр нового режима Амин пристрелил президента Тараки и объявил президентом самого себя. Тараки был убит в тот момент, когда готовился подписать призыв к Советскому Союзу прислать на помощь войска для усмирения восставшего народа. Амин был против, пытаясь убедить Москву, что ввод войск в Афганистан был бы огромной ошибкой, которая даст только гибельные последствия. Что с восстанием он справится сам. Восстания в Афганистане дело привычное. Недаром еще исконный король Абдулла говаривал: «Афганистан — это улей, где много пчел, а меду нет». Москва просто не понимает обстановку.

Подобное настроение Амина срывало все планы Андропова.