Пятисотлетняя война в России. Книга третья

На следующий день, 22 августа, Гитлер собрал на новую конференцию своих генералов, призвав их вести войну «жестоко и без всякой жалости», подчеркнув, что он, вероятно, даст приказ атаковать Польшу 26 августа — на шесть дней раньше, чем планировалось.

Отметив также величие и авторитет таких личностей, как Муссолини и Франко, Гитлер особо подчеркнул, что ни в Англии, ни во Франции «нет выдающихся личностей» подобного масштаба, как он, а потому эти страны не представляют какой-либо серьезной опасности.

23 августа, около полудня, два больших трехмоторных «Ковдора» приземлились в Москве с Риббентропом и его многочисленной свитой. Рейхсминистра встречал Молотов и, как принято говорить, «другие официальные лица».

Обе стороны, быстро договорившись о разделе Польши и о предоставлении СССР свободы рук в Прибалтике и Финляндии, единодушно сошлись во мнении, что в нынешней кризисной международной обстановке виновата исключительно Англия.

Сталин доброжелательно выслушал жалобу Риббентропа и, пыхнув трубкой, глубокомысленно заметил: «Если Англия доминирует над миром, то эго произошло благодаря глупости других стран, которые всегда позволяли себя обманывать». Очарованный Сталиным Риббентроп принялся было оправдываться за Антикоминтерновский пакт, уверяя советского властелина, что тот был в первую очередь направлен против «западных демократий».

«Мы искренне хотим мира, — заверил Сталина Риббентроп. — Но Англия провоцирует войну и ставит нас в безвыходное положение».

Рука Сталина мягко легла на плечо рейхсминистра. «Я верю, что это действительно так, — почти нежно произнес отец всех народов, — Германия желает мира».

Затем Сталин поднял фужер и, к великому удивлению всех присутствующих, произнес тост. «Я знаю, как немецкий народ любит своего фюрера. Поэтому я хочу выпить за его здоровье!» Было провозглашено много тостов и много выпито. Последний тост— за немецкий народ — также произнес, высоко подняв кавказский рог, Сталин. Выпить за советский народ не предложил никто. О нем как-то забыли.

А что же думал Гитлер? Разве не сам он пророчески писал в «Майн кампф»: «Сам факт заключения союза с Россией сделает следующую войну неизбежной. А в итоге с Германией будет покончено». Действительно, деваться ему было некуда!

Глава 2 ПОЛЬСКИЙ ТРАМПЛИН

24 августа Риббентроп вернулся в Берлин. Туда же из своей резиденции в Берхтесгадене прибыл и Гитлер. Риббентроп восторженно доложил фюреру о своей поездке в Москву. Как только германские войска доходят до Варшавы, русские наносят по полякам удар с востока. Повод для удара они придумают сами. Войну на Западе они нам полностью обеспечат сырьем и моральной поддержкой. За это Сталин просит половину Польши, Прибалтику, Финляндию и Бессарабию. Много? В конце концов, это старые русские территории, утраченные во время национальной катастрофы 1917 года. Ну, хорошо. Пусть забирает, гнусный азиатский вымогатель! Но, мой фюрер, ведь все это было согласовано заранее. Да, да, пусть забирает! Благодарю вас, Риббентроп! Все отлично! На рассвете 26-го мы начинаем!

Выполняя приказ фюрера, немецкие войска стремительно выдвигаются к польской границе. На острие клина, на направлении главного удара, обеспечивающего «блицкриг», разворачивается танковый корпус генерала Гудериана.

Пятидесятилетний Гейнц Гудериан — основатель и душа бронетанковых сил Рейха. Фанатичный поклонник тактики танковых клиньев, теорию который он познал еще в середине 20-х годов в далекой Казани (!), нетерпеливо ждал рассвета, чтобы впервые на практике доказать сомневающимся, как ведется современная война. Его танки должны мощным ударом прорвать польский фронт, сбросив рассеянные польские войска　в подготовленные «мешки», и стремительно, не ожидая пехоты, двигаться на Варшаву.

Накануне корпус был поднят по тревоге и после многочасового марша подошел к исходному рубежу. Стоя у своей штабной танкетки, генерал с радостью и волнением смотрел на проходящие мимо него колонны танков. Молодцы! Ни одной отставшей машины! Боевой дух его танкистов высок, как никогда. Командиры танков, высунувшись из башенных люков, улыбаясь, приветствовали своего любимого генерала.

И в этот момент неизвестно откуда взявшийся офицер связи вручил Гудериану пакет с пометкой срочно. Генерал вскрыл пакет и не поверил своим глазам: наступление отменялось. Приказ фюрера. Гудериан взглянул на часы. Времени для эмоций уже не было. Вскочив на подножку штабного бронетранспортера, генерал кинулся вдогонку за своими танками, чтобы успеть остановить их.