Пятисотлетняя война в России. Книга вторая

Коматозный страх, который тряс его все эти годы, уже никогда не покинет его. Приняв участие в первомайской демонстрации, Зюганов, едва увидев ОМОНовскую цепь, преградившую разбушевавшимся «красно-коричневым» дорогу, тут же на глазах у всех ударился в бегство. «С тех пор, — как-то сухо заметила „красная Валькирия“ Умалатова, — он вообще потерял моральное право руководить людьми».

Когда в сентябре наступил «парламентский» кризис, то талант Зюганова как провокатора проявился полностью. Днем он подстрекал народ на всевозможных митингах, беспрепятственно поднимался на руководящие этажи Верховного Совета, шептался с Хасбулатовым, Руцким или Бабуриным, сидел с важным видом, напоминая петуха перед соитием, а к　вечеру неизменно исчезал. А после начала полной блокады Верховного Совета и вовсе исчез.

Нахальный и неумный демагог, он отличался от многих своих горластых сторонников инстинктом самосохранения, приобретенным в коридорах ЦК КПСС. Этот инстинкт, очень похожий на крысиный, почти безошибочно подсказывал Зюганову когда нужно юркнуть в какую-нибудь щель, чтобы снова оттуда появиться с громкими воплями о нарушении свободы и удушении демократии.

В этот момент зюгановские вопли были особенно громкими, поскольку надвигались первые выборы в Думу, в которую очень хотелось попасть, чтобы снова ощутить себя в родной номенклатурной обойме.

Истинная демократия предусматривает наличие в парламенте всего политического спектра: от крайне правых до крайне левых. На то, что оба фланга уже сомкнулись в зюгановской партии, образовав стальной коммуно-фашистский центр, тогда почему-то никто не обратил внимания. И партия была амнистирована, а следовательно и допущена к выборам. В итоге товарищ Зюганов, как лидер фракции коммунистов, попал в Государственную Думу.

С первого же дня своего пребывания в Думе товарищ Зюганов немедленно поставил на повестку дня наиважнейший для коммунистов вопрос о предоставлении депутатам привилегий, связанных с их высоким положением. А именно: министерские оклады с постоянной индексацией, автомобиль с шофером для круглосуточного использования, телефоны правительственной связи, ежегодное пособие в 3000 долларов, дипломатические паспорта, бесплатный проезд и пролет в любую часть мира, спецполиклиники, спецдачи и многое другое, без чего не мыслит своего существования настоящий коммунист.

Фракция Зюганова оказалась ЕДИНСТВЕННОЙ в Думе, проголосовавшей за эти привилегии единогласно, как и при развале Советского Союза. Все 45 коммунистов, составлявших тогда зюгановскую фракцию, радостно сказали «Да!»

Даже у либералов-жириновцев трое были против. Более скромными оказались даже родные зюгановские «братья»-аграрии выпускника МГИМО Ивана Лапшина, который почему-то пытался выдать себя за трудового крестьянина. Так что коммунисты еще раз подтвердили то, в чем заключается сущность их идей, и за что они согласны сражаться всю жизнь до последней капли не своей крови.

Однако захваченные 45 мест в Думе совсем не удовлетворяли тех, кто по старой памяти называл себя коммунистами. Зюгановская компартия сразу же после своего создания была имплантирована в антигосударственный заговор именно теми силами, которые после крушения рабовладельческой советской империи никак не могли с этим фактом примириться.

И не только ими. Не нужно было быть сверханалитиком, чтобы предвидеть вполне очевидный факт: для окончательного сокрушения России и того, что осталось от русской государственности, достаточно еще раз привести к власти коммунистов с их бредовыми классическими идеями, богато удобренными на этот раз еще и идеями национал-социализма.

Однако, урок, который всем преподал президент Ельцин в октябре 1993 года, пошел впрок. Вышедшие по амнистии из тюрьмы «борцы за народное счастье» были уже не так боевиты, как ранее. Да и товарищу Зюганову вовсе не хотелось менять свой комфортабельный статус председателя думской фракции на классический образ «борца за народное счастье», томящегося за решеткой. Поэтому заговорщики продолжали тихий саботаж, всеми способами срывая движение вперед. А после начала чеченской бойни это движение и вовсе остановилось. Более того, придя в шок от боли и унижения, Россия попятилась назад.

Когда бывший министр иностранных дел СССР, а ныне диктатор суверенной Грузии, ехал в парламент, по пути следования взорвалась заминированная автомашина. Шеварднадзе, как и император Александр II накануне покушения, ехал подписывать новую Конституцию. Но ему повезло больше, чем покойному императору. Взрыв получился слабым, и Шеварднадзе был легко поцарапан осколками стекла. Не успел еще догореть подорванный автомобиль, как в организации теракта был обвинен шеф местной службы государственной безопасности Игорь Георгадзе, чей возомнивший о себе папаша — бывший генерал КГБ, а ныне лидер грузинских коммунистов, — вздумал соперничать с Шеварднадзе за пост президента Грузии.