Пятнадцать часов

«Сектор 1-12», продолжал он, аккуратно позволив чернилам высохнуть, чтобы не смазать уже написанное. «35-й Зувенианский полк легкой пехоты. Командир: капитан Ирослан Дасимол (покойный). Предыдущая численность: 499 человек. Общие потери за последние 12 часов: 43 человека. Текущая численность: 456 человек. Процент потерь: 8,62%»

«Сектор 1-13. 902-й Варданский стрелковый полк. Командир: сержант Юджин Челкар (временно). Предыдущая численность: 244 человека. Общие потери за последние 12 часов: 247 человек. Текущая численность: -3 человека. Процент потерь: 101,23%»

Вдруг, взглянув на статью, которую только что написал, Йааб понял, что в ней, кажется, какая-то проблема с цифрами. «101,23 процента? Такого не может быть», подумал он. «Как подразделение может потерять больше ста процентов своего численного состава и уменьшиться до численности в минус три человека? Как это – минус три человека? Это невозможно».

Раздраженно сжав губы, капитан Йааб перепроверил цифры статистики потерь из штаба «Бета». Там эта статистика подтверждалась черным по белому. Из численного состава в 244 человека 902-й Варданский полк как-то ухитрился потерять не меньше чем 247 человек за последние 12 часов. И когда в глубине его канцелярской души уже возник страх, что он где-то сделал ошибку, за которую получит выговор – или даже хуже – будет отправлен на фронт, Йааб заметил лист бумаги, приколотый сзади к отчету, и понял, что, вероятно, нашел источник ошибки.

Это было дополнительное донесение, сообщавшее, что около полудня в секторе 1-13 совершил аварийную посадку десантный модуль, доставивший в сектор еще 235 гвардейцев. «Ага, вот где причина расхождения», подумал Йааб, быстро проводя в уме расчеты. «Дополнительные 235 человек увеличат численность гвардейцев в секторе до 479. Тогда, с потерей 247 человек, у нас останется 232, значит, процент потерь будет 51,57%. Это куда более приемлемое число».

Успокоившись, капитан Йааб исправил данные в гроссбухе в соответствии с новыми расчетами, но был снова огорчен, заметив, какой неприглядный беспорядок внесли исправления в чистые, упорядоченные колонки цифр. Вздохнув и вернувшись к работе, Йааб попытался найти утешение в мысли, что с этим все равно ничего нельзя сделать. Как это ни трагично, следовало ожидать определенного количества ошибок и беспорядка.

Все-таки война – грязное дело.

- Переключи свой комм-линк на нашу командную сеть, на частоту 5, - сказал Булавен Ларну сквозь грохот разрывов, сотрясающих землю над ними. – Ты узнаешь, когда обстрел прекратится,  и мы соберемся выходить.  Потом, когда получим приказ, побежим обратно в нашу траншею. На этот раз не останавливаться и  не прятаться в укрытии, салага. Беги к траншее изо всех сил. Мы должны вернуться в траншею и приготовиться стрелять до того, как орки успеют подбежать на триста метров.

Они вместе с другими варданцами стояли на ступеньках, ведущих из блиндажа на поверхность. Переключая частоту комм-линка в ухе, Ларн вспоминал урок, выученный им в последнем бою. «Это самое тяжелое время», думал он, «когда ты ждешь начала атаки, до того, как бой начнется. Когда бой уже идет, ты еще боишься. Но сейчас у тебя есть время подумать о том, что будет, и это делает страх еще хуже. И орки, кажется, это знают. Они дают нам много времени подумать о наших страхах. Сейчас кажется, что ждешь, когда пройдет вечность»

- Итак, салага, - сказал Булавен. – Я рассказал все, что тебе нужно знать о том, как нам действовать. Теперь я хочу, чтобы ты повторил все это мне – чтобы я был уверен, что ты все понял.

«Он видит, что я боюсь», подумал Ларн. «Не так ли? Он пытается чем-то занять меня и отвлечь мои мысли от того факта, что через несколько минут мы все можем быть мертвы? А если Булавен видит это, как же остальные? Они стоят здесь, смотрят на меня и думают, не побегу ли я? Они думают, что я трус?»

- Наша тактика, салага? – подтолкнул его Булавен. – В чем она заключается?